Он упустил свой шанс еще в коллеже, поскольку ни разу не посмотрел на Маринетт в то время. Голос разума пытался твердить, что ему достаточно того факта, что Леди жива и здорова, но сердце обливалось кровью и билось в агонии от осознания того, что ему не было места в ее жизни.

В маске — возможно. Без нее — никогда.

Но как долго герой сможет сохранить тайну своей личности? В любой момент Принцесса могла попросить его раскрыться, и отказать в этой просьбе Нуар не мог.

Почему его угораздило родиться сыном Габриеля Агреста? Когда-то Адриан восхищался своим отцом, хотел во всем ему угодить и добиться признания. Сейчас же юноша не испытывал к нему ничего, кроме ненависти и презрения. Мало того, что Габриель насылал злодеев на Париж, так он еще и сломал жизнь Маринетт и собственному сыну.

Он даже под конец успел все испортить и застрелился прежде, чем Адриан смог отомстить!

Нуар яростно сжал правую руку в кулак. Если бы он нашел способ вернуться в прошлое, то даже раздумывать не стал бы о том, применять ли ему «Катаклизм».

Хотя — кулак парня разжался — сам Адриан виноват был не меньше. Живя в одном доме с собственным врагом, он ничего не заметил. Адриан был виноват в том, что не остановил своего отца, позволил ему творить злодеяния и, самое главное, так поступить с Маринетт.

— Адриан Агрест тот еще подонок, — тяжело вздохнул Кот.

— Не говори так, — возразила Маринетт. — Дети не в ответе за грехи родителей. А сам Адриан ничего плохого не сделал.

— Он не придушил своего папашу, пока тот спал, — Нуар искренне жалел об этом.

— Он не знал, каким был его отец, — Дюпен-Чен не могла согласиться с бывшим напарником. — К тому же кроме отца у Адриана никого не было. Я даже не могу представить, что он чувствовал, узнав о самоубийстве. И уж тем более, прочитав предсмертную записку.

— Ты слишком добрая, Принцесса, — слабая улыбка возникла на лице героя.

Ледибаг всегда была излишне добра ко всем, даже к врагам. Если бы не ее доброта, она бы не подвергла свою жизнь опасности, а Бражник бы еще семь лет назад отправился за решетку. Однако Маринетт была не только добра, но и жестока. Потому что ее слова зародили в сердце Нуара надежду. Быть может, узнав, кто он под маской, она согласится продолжить общение с ним?

— Маринетт, — Коту потребовалось собрать всю свою решимость, чтобы задать этот вопрос, — получается, ты не ненавидишь Адриана Агреста?

— За что мне его ненавидеть? — искренне удивилась девушка. — Скорее, это он должен ненавидеть меня, — голос бывшей героини Парижа дрогнул. — Сам посуди: я помешала воскресить его мать, из-за меня его отец прострелил себе голову… Держу пари, Адриан никогда меня не простит.

— Что за чушь ты несешь, моя Леди?! — Нуар схватил Маринетт за плечи и с отчаянием посмотрел ей в глаза. — Он не может тебя ненавидеть! — Кот шмыгнул носом, и слезы вновь потекли по его щекам. — Только не тебя! Кого угодно, но не тебя, Маринетт!

— Кот, я не понимаю… — девушка попыталась отстраниться — ее слишком поразила реакция напарника, но тот, напротив, притянул ее к себе и крепко обнял.

— Моя Леди, я люблю тебя, — слова и чувства, что Нуар так старательно сдерживал и подавлял, вырвались наружу. — Всегда любил, с первого дня нашей встречи. Чтобы ни случилось, я бы не смог забыть тебя или разлюбить. Ты все для меня. У меня никого, кроме тебя нет. И не будет. Потому что без тебя — не будет меня… И если ты скажешь, что не хочешь меня видеть из-за того, что мой отец… Мой отец…

Слова снова застряли в горле. Да и вряд ли бы герой Парижа смог бы их произнести, сотрясаясь в рыданиях. Нуар вцепился в Маринетт так, словно она была спасательным кругом, словно от того, насколько крепко он ее держал, зависела вся его жизнь.

Девушка же не знала, как реагировать на происходящее. В ее голове вертелось одно-единственное слово: невозможно. Но как иначе можно было объяснить состояние и слова Кота? Словно под маской героя Парижа скрывался…

— Маринетт, ты должна его успокоить, — Тикки, наблюдавшая за воссоединением героев из своего укрытия в шкафу, решила все же вмешаться.

Дюпен-Чен вопросительно посмотрела на свою квами. Она сама прекрасно знала, что нужно было положить конец внезапной истерике напарника, но только как?

— Прислушайся к своему сердцу, — пропищала пятнистая и снова удалилась в укрытие. Совет был абстрактным, но если Тикки была права, то Маринетт сама поймет, что нужно делать в этой ситуации. И мешать ей мудрая квами не собиралась.

Нуар из-за собственных рыданий даже не заметил красную квами. Для него вообще в данный момент не существовало ничего и никого, кроме Маринетт, которую он все так же крепко сжимал в своих объятиях. Кот боялся, что девушка отвергнет его признание и что это была последняя в его жизни возможность прикоснуться к ней, почувствовать тепло ее тела. Нуар забыл о том, что в данный момент был в маске и не раскрывал перед Маринетт свою личность. Он не мог поверить в то, что его Леди допускала мысль о том, что он был способен ее ненавидеть! Как она могла так подумать о нем? Ведь все эти семь лет он жил лишь ради встречи с ней. Ради нее он был готов умереть тысячи раз в самых ужасных муках. Герой Парижа был готов на все, чтобы доказать искренность своих чувств, но в данный момент был способен только на безудержные рыдания.