"Урс? Что с ним?!"

Нехорошие предчувствия камнем залегли на грудь.

Трава на поляне вытоптана. Возле убогих шалашей кучка перемазанных в смоле худых мужчин.

Три лошади под седлами нервно храпят у дерева, перебирая ногами.

– А вот и наша птичка! Недалеко улетела!

Весело воскликнул третий всадник. У Лиз замерло дыхание. Она узнала этого человека! Длинный нос...тонкие губы...Он три года назад платил Шульцу деньги за нее! Он отвозил ее в замок к поганым насильникам!

Она в ужасе вскрикнула, рванулась из рук слуг и побежала к лесу. Ее быстро нагнали. Скрутили. Заткнули рот тряпкой и, связав руки, сноровисто перебросили как тюк поперек седла. Сверху Лиз увидела лежащего лицом вниз в выгоревшей траве Урса. Из спины его торчали два оперенья арбалетных болтов. Руки бессильно раскинуты.

Слезы закипели в глазах девушки.

– Симон, "медвежонок" еще дышит. Дорезать?

– Сам сдохнет. Пусть напоследок помучается, ублюдок!

Всадник поднялся в седло. Шлепнул Лиз по заду. Она яростно задергалась и замычала.

– Эй, черномазые скоты! Закопайте дохлятину подальше, как кончится!

Глава двадцать четвертая

Двор замка заполнило цоканье подков.

Стражники затворили ворота за въехавшими.

Бешеная скачка закончена.

Сомлевшую Лиз передали на руки двум дюжим тетками.

Они занесли пленницу через дверь по темному коридору в высокую теплую комнату, освещенную тусклым светом из узкого окна и мерцающим пламенем десятка свечей.

Ее освободили от веревки и от кляпа и тут же принялись раздевать.

Она не сопротивлялась. Словно кукла...

Будто и не с нею это происходило. Будто она наблюдала со стороны...Большой чан для мытья полон парящей водой.

"Ритуал не изменился....Сначала помыть, а потом употребить..."

Тетки в синих платьях, широкоплечие, похожие на переодетых мужиков вертели Лиз как младенца. А у нее в глазах был только умирающий в жухлой траве Урс...

Голую отвели по лесенке в чан и взялись за мыло и мочалки.

Ее тщательно вымыли и, завернув в простыню, отвели в комнату, где уже на столе стояли разнообразные аппетитные блюда.

"Может это те же женщины что были здесь три года назад?"

Лиз смотрела в лица женщин, удивляясь их невозмутимости и спокойствию.

Сколько девушек прошло через их руки?

Тетки просто выполняют свою работу. Подготавливают для господ баронов развлечение на вечер и ночь. Хорошие старательные слуги...

– Угошайся. Это все для тебя.

Лиз хоть и села на стул, к еде не притронулась. Она была голодна, но знала что в еду и питье уже добавлено сонное снадобье. Так было уже...Три года назад...Целую жизнь назад!

Она подняла глаза на служанок, пытаясь разглядеть в их глазах хоть искру сочувствия.

В ответных взглядах равнодушие и холод. Холод до мурашек по спине...

– Вы даже моего имени не спросили. И не назвали свои имена.

Одна из теток свела брови к переносице.

– Это дело господ-спрашивать имена. Зачем тебе имена?

– Чтобы помолиться за вас.
– Кротко ответила Лиз.

Тетки встревожено переглянулись.

– Ты устала и хочешь есть. Не теряй времени.

– Где я и что меня ждет?

– Девочка, ты в гостях у наших господ. Выпей вина за их здоровье.

Забулькало вино, вливаясь в серебряный кубок.

"Жаль что ножи и вилки из серебра..."

– Я не голодна и пить вино не буду.

Тетки замерли с обеих сторон стула, на котором сидела, гордо задрав подбородок розовая от купания девушка.

– Отказываясь пить за здоровье господ баронов Раймштайн, ты наносишь им оскорбление, девочка!

– О, ваши господа так чувствительны?!

Тетки долго уговаривали Лиз не ломаться и скушать и выпить хоть глоток.

Девушка больше не говорила, а только злобно мотала головой.

Служанки сдались и, в конце концов, отвели ее в комнату без окон.

Широкая постель без балдахина с мягкими подушками. На скамье у стены в ряд толстые свечи ровно и ярко горят.

Озноб пробежал по спине. Та самая комната...

Лиз нарядили в длинную ночную рубаху и уложили в постель. Как только служанки вышли и щелкнул замок ,она быстро встала.