– Медведь и впрямь убежал?

– Не бойся, в этом лесу рядом со мной тебя никто не обидит!

"Хвастун,как все мужики!"

Лиз оправила юбку.

– Далеко от Неймегена мы сейчас?

– Завтра к обеду придем.

– Ого! И ночь будем идти?

– На ночь остановимся в одной таверне тут неподалеку. Ты не голодна?

Лиз вздохнула.

Подкрепится, не мешало бы, за весь день горсть лесной земляники!

"Когда я последний раз нормально ела? До родов..."

В груди начал разрастаться ком тупой боли. Лиз осторожно выдохнула воздух и замерла.

"О, боже! Я забыл о моем малыше! Я-черствая, тупая сука!"

Ощущение потери навалилось на нее душным тяжелым одеялом.

– Эгей, девушка, ты в лице переменилась! Что-то болит?

– Нет, ничего...Спасибо...

Заботливый Урс взял Лиз за руку и вложил в ладонь краюху уже начавшего черстветь пшеничного хлеба.

Она шла следом за Урсом ,делала вид что ест,а на самом деле давилась слезами.Комок стоял в горле и проглотить душистый хлеб она никак не могла.

Глава двадцать первая

Таверна на краю леса не имела названия или вывески. Крепкое строение из природного камня с мансардой. Окна уже закрыты ставнями. Сквозь щели сочится тусклый желтый свет.За таверной темными буграми торчали надворные постройки-сараи или конюшня.

Рядом с дверью у коновязи при трех лошадях скучает слуга. В сумерках не разглядеть герба вышитого на груди.

Урс отворил дверь и вошел первым. Лиз торопливо последовала за ним. Запах горелого жира сразу же ударил в ноздри.

При появлении новых лиц шум в зале слегка притих, а потом продолжился. Места за столом, рядом с лестницей наверх, пустовали.

Урс направился к столу, здороваясь со знакомыми за руку. Его, здесь, судя по всему все хорошо знали.

Крепкие красномордые парни, по виду лесорубы или углежоги, хлебавшие пиво из грубых деревянных кружек, косились на Лиз, но не более того.

Урс усадил ее за стол и сел не напротив, а рядом, левым боком к двери, спиной к опорной балке.

Немедленно явилась пухлая девица с двумя кружками светлого пива.

Покосилась на Лиз и сладко улыбнулась Урсу.

– Чего хочет наш медвежонок?

– Жареного мяса кус, чего еще?
– ухмыльнулся проводник.

– А для девушки?

– Мне того же самого!
– быстро ответила Лиз.

Она сняла с головы уже завядший венок-подарок Тируэля и положила на средину стола.

Урс подбадривающее улыбнулся.

– Поужинаем, а потом спать. На пустой живот хорошего сна не бывает! Верно?

– Согласна.

Лиз обвела взглядом зал. Внутри все было сделано из дерева и очень основательно-могучие тесаные балки опирались на столбы, вытесанные из цельных дубовых стволов.

Тщательно скобленые и отмытые полы желтели, несмотря на пыльные сапоги посетителей. Несколько оплывших свечей на светильнике в виде колеса под потолком давали мало света. Пламя из очага бросало отсвет на лица немногочисленных посетителей.

В очаге, на цепи висел булькающий котел, распространяющий сытный запах каши. Мальчишка лет двенадцати сосредоточенно крутил вертел со свиным бедром, щурясь от жара. Жир капал с треском в огонь и запах горелого разносило по всему залу.

Урс сделал пару мощных глотков, поставил кружку на стол. Облизнул пену с усов.

– Запах не очень, но когда приготовлено-пальчики оближешь! Лора мясо в маринаде держит перед жаркой.

– Это Лора подходила?

– Нет, это ее дочка-Кирса. У тебя есть друзья в Неймегене, давно хотел спросить?

– Чего же не спрашивал?

– Я не болтун, как видишь.

Верно, проводник оказался не болтлив и в пути через лес Лиз это вполне устраивало.

– Да, у меня есть друзья в городе.

– Это хорошо.

По глазам Урса Лиз видела, что у него вертится еще вопрос на языке и опередила его.

– Тебя назвали - "медвежонок", почему?

– А, Кирса, она такая болтушка!

Урс смущенно приложился к кружке.

Над головой заскрипела лестница.

Из мансарды спустились двое. Первый в плаще с капюшоном, надвинутым на голову, так что лица не разглядеть, поспешил к двери.

Второй, в ярком пестром костюме, в берете с разрезами, замедлил шаг.

– Урс, дружище!

– Ханс, это ты! Провалится мне на месте!

Мужчины, улыбаясь, крепко обнялись.