Джессика прекрасно понимала, что Наоко — человек хороший, и что братья близки друг с другом не меньше, чем она со своими сестрами. Кроме того, она со всей объективностью могла констатировать, что Хлоя — очаровательный ребенок, веселый, сообразительный, очень красивый. Конечно, настолько, насколько может быть красив беззубый и лысый человечек, по-стариковски страдающий недержанием.

Но ей больше не хотелось приходить сюда по воскресеньям на семейные обеды. Для нее это становилось слишком тяжелым испытанием.

— Извините, — сказала Джессика, улыбнувшись натянутой улыбкой, которую можно было считать ее средством защиты от всех чужих детей.

Когда она выходила из комнаты, Наоко успокаивала надсадно орущую, раскрасневшуюся Хлою, Майкл поглаживал ее неестественно огромную голову (впрочем, может быть, Джессике только так казалось, что голова у девочки неестественно огромная), а Паоло держался на почтительном расстоянии от них, словно был придворным низшего ранга. Таким образом, никто даже не заметил, что Джессика вышла.

Ей до зарезу нужно было попасть в туалет, но по всему дому были расставлены эти ужасные детские заградительные барьеры. Теперь, когда Хлоя пошла, опасности подстерегали ее на каждом шагу, и особенно на лестницах, возле низких журнальных столиков и полок. Она могла преспокойно добраться до такого места, на котором валялись разные дистанционные пульты управления — величайший соблазн для ребенка (Хлоя так и норовила схватить их своими липкими пальчиками), или до террасы, которая была превращена — наряду со всеми другими комнатами — в настоящую тюрьму.

Да, Хлоя не могла преодолеть расставленные на ее пути заградительные барьеры. Но и для взрослых эти барьеры представляли серьезную проблему. Надо было найти на их верхушке маленькую кнопочку, нажать ее и одновременно приподнять сам барьер вверх. Потом нужно было перешагнуть через его порожек, умудрившись при этом не растянуться во весь рост. Чтобы добраться до туалета, Джессике пришлось преодолеть три таких барьера, и тут она удостоверилась в том, о чем и раньше уже догадывалась: у нее началась менструация.

Значит, еще один месяц прошел впустую. Еще один месяц у нее будет такое чувство, словно Тот, Кто призвал ее к жизни, собирается отозвать ее обратно. Еще месяц в глазах ее мужа будет светиться это плохо скрываемое разочарование, хотя никто из них ни слова не посмеет сказать другому и оставит все свои опасения при себе. Опасения в том, что их брак так и останется бездетным.

И, видимо, чтобы окончательно сломать ее, приступ боли в животе приобрел сходство с действием бормашины в кабинете у стоматолога. «Я не должна плакать, — лихорадочно думала Джессика. — Никто не должен видеть меня плачущей».

Однако из туалета пора было выбираться. Надо срочно попасть домой, принять душ и позволить мужу окружить себя вниманием и поддержкой. Она почти бегом бросилась назад в гостиную, споткнулась о порожек открытого детского барьера и с грохотом растянулась во весь рост на полу.

Когда, наконец, она предстала перед своими родственниками, Майкл как ни в чем не бывало стоял на коленях перед Хлоей и играл с ней в детские прятки — пикабу. Малышка с сухими глазами громко вскрикивала от восторга (что говорило о серьезных скачках ее настроения), а Наоко из кухни давала мужу ценные указания, а заодно продолжала знакомить окружающих с гастрономическими предпочтениями дочери.

— Я попыталась протереть ей брокколи со сладким картофелем, но все зеленое этот забавный ребенок отказывается есть. Господи, Джессика, что с тобой?

Джессика весело улыбнулась. На лбу у нее росла свербящая шишка величиной с теннисный мяч, на лодыжке без сомнения в скором времени образуется огромный синяк, ладони горели, ободранные о жесткий ковер.

— Все нормально! — пропела она как можно более естественным голосом, а потом повернулась к мужу: — Как ты думаешь, нам не пора?

Они сидели в машине, и Паоло выслушивал поток ее излияний:

— Ты заметил, что в наше время детей могут иметь все? — фонтанировала Джессика. — Геи. Лесбиянки, которые ничего общего не хотят иметь с мужским членом. Шестидесятилетние старушки, у которых с грехом пополам работает только один яичник. Я где-то читала, что вынутые после абортов зародыши тоже могут начать производить детей. Представляешь? Те, кто даже не родился, могут иметь детей! Только не я.

Машина, в которой они сидели, голубой «Феррари», принадлежала к числу последних супердорогих моделей, привезенных из Италии братьями Бареси. В таком шике была своя необходимость. Майкл часто повторял, что нельзя торговать импортными итальянскими машинами и приезжать на работу на «Форде». Сам он ездил на красном «Маранелло», но в запасе имел «БМВ» с детским креслом и ремнями безопасности.