В медблоке было тесно от герметичных шкафов ростом под потолок и столов с лабораторным оборудованием. Пока я протискивался в "центр управления", на меня зловеще шипели колбы с химической дрянью и скалились из прозрачных кубов залитые спиртом уродцы.

– Ну?
– вместо приветствия произнёс я.

– Чего тебе?
– доктор был слегка навеселе.

– Что скажешь насчёт всей этой каталепсии?

Паскаль непонимающе посмотрел на меня, потом хмыкнул и поправил:

– Катавасии, Джем. Ничего не скажу.

– Знаешь, док, мне тут пришла в голову одна мысль. Не забыл ли ты поставить укольчик нашему Коленьке? После чего коротышка и распустил руки.

– Не твоё дело, Джем. Я не лезу к тебе с советами, как за порядком следить, верно?

– Сегодня чуть человек не погиб!

– Человек бы не погиб, а заразился. Вероятнее всего.

Паскаль сказал это с таким равнодушием, что вывел меня из себя.

– Ты мне зубы не заговаривай! Думаешь, не догадываюсь, что тормозин от тебя налево идёт?

– Да пошёл ты, Джем!

– Ах, ты, гнида!
– разозлившись, я ухватил его за шкирку и приподнял над полом. Ростом док невелик, телосложением хлипок, самое тяжёлое в нём - очки.

– Тебя уволят!
– пропищал Паскаль, нелепо болтая ногами.
– Одно моё слово - и ты вылетишь с волчьим билетом!

– В общем так, док, - возвращая его на пол, жестко произнёс я.
– Ещё раз подставишь, я тебе башку сверну. Ясно?

– Да, - пробурчал Паскаль, возвращаясь в кресло.
– А на тебя я всё равно нажалуюсь, Полипемон хренов.

– Как бы тебе это боком не вышло, - пообещал я и вышел, притворив дверь.

ПАСКАЛЬ

– Как бы тебе это боком не вышло, - пригрозил Джем и выбежал, хлопнув дверью.

От его криков у меня разболелась голова и успокоилась совесть. Туполом. Я достал из шкапчика склянку и плеснул в стакан немного самодельного джина. Понюхал божественный запах можжевельника, выпил, подождал с закрытыми глазами, пока джин сбежит приятным ручейком по пищеводу и только тогда вернулся к работе. Анализ давал очень и очень любопытные результаты! Как жаль, что мы живём в мире идиотов. Сколько человек в этой Вселенной способны оценить строгую гармонию цифровых столбцов и поэзию графиков с разноцветными линиями, пересекающими друг друга?

Когда вошла Иза Марк в сопровождении дурно пахнущей обезьяны по имени Лука, я всё еще любовался картинкой на мониторе.

– У тебя всё готово?
– кутаясь в шаль, спросила Иза.

Пожалуй, я единственный, с кем она на "ты", всё-таки без малого пятнадцать лет прожили вместе.

– Все камеры в рабочем режиме: картинка выйдет супер! Но есть одна медицинская проблема... Это большое открытие в науке, но для нас - проблема.

Зелёные глаза Изы недобро сверкнули. Усевшись, она на мгновение прикрыла веки, готовясь к плохим новостям, а затем откинулась на спинку стула и сухо произнесла:

– Слушаю.

– Гипотеза была у меня ещё год назад, но абдериты из биотехнической академии меня высмеяли! Доктор Жмураковски, полный болван, заявил тогда...

– Паскаль!
– ледяным тоном оборвала мой рассказ Иза.
– Меня не интересуют твои научные споры с оппонентами. Ближе к делу.

– Ближе так ближе, - буркнул я.
– Мы перестали колоть тормозин нашим прелестным школьникам пять дней назад. Уровень их агрессии должен был вырасти, но этого не произошло.

– Почему?

– Потому что он не расщепляется в их организме, а накапливается!
– выпалил я.
– По какой-то причине вещество, ответственное за расщепление, перестаёт их долбанным организмом вырабатываться.

– Почему же тогда Коротышка вызверился?
– влез в наш разговор Лука. От его небритой физиономии несло дешёвым одеколоном и ментоловыми сигаретами.

– То совсем другая химия, Лука.

– Какая другая?

– Любовная. Ты вообще в курсе, что любовь - это химический процесс? И приворотные зелья средневековых ведьм вполне имели смысл. Теоретически, конечно. На Коленьке я попробовал любовное зелье, кхе-кхе...

– Хватит болтать!
– Иза рассержено стукнула тростью о пол.
– Блокировка в чип забита, он точно нас троих не тронет?

Я бросил быстрый взгляд на Луку и тут же отвёл глаза.