Шрифт:
— А манна небесная тебе не встречалась? Ее тоже рассыпает господь перед страждущими и голодными. И тоже без карточек.
— А с Косым я делов не имел. Вот те крест, — заискивающе говорит мне Гошка, не вынимая руки из кармана. Придерживает хлеб на всякий случай.
В столовой мы все садимся за один стол. Гошка, конечно, схватил горбушку и сразу же вонзил в нее свои редкие зубы.
— Не подавись, дорогой, — заботливо сказал Сашка, — я знаю случай, когда человеку попала корочка в дыхательное горло и он тут же отдал концы. Скапустился в две минуты.
Я смеюсь и машинально отщипываю кусочек от своей пайки. Сашка начинает ерзать на стуле и смотрит на меня взглядом укротителя. Видя, что гипноз его не производит ни малейшего впечатления, Воронок больно пинает меня ногой под столом.
— Ты чего? — простодушно спрашиваю я.
— На ночь есть вредно — вот чего. Радио надо слушать.
Ах да! Мы же решили откладывать хлеб на сухари. Как это вылетело у меня из головы...
— И впрямь есть неохота, — говорю я, небрежно щелкая ногтем по хлебу, — только что навернул банку тушонки.
— Почем брал? — живо интересуется Гошка.
— За два огляда, — отвечаю ему по-свойски.
Сенькин довольно хихикает. Он видит, что Сашка тоже не притрагивается к своему хлебу. Удивленно говорит:
— Никак, и ты, Воронков, тушонки налопался?
— Аж изжога схватила. Мяса теперь даже видеть не могу.
Гошка колеблется. На лице его отражаются самые противоречивые чувства. В конце концов он говорит со смешком:
— Так я возьму ваши пайки. Чего ж им даром пропадать? А я нынче здорово голодный.
— Что-о-о? — грозно рычит Воронок. — Да я лучше свиньям их отдам, чем тебе! Кто не работает — тот не ест. Знакома тебе эта прописная истина?
Интересно, где он возьмет свиней? Гошка смотрит на него обиженно.
— «Кто не работает...» У меня, может, рак, а врачи никак не определят. Бестолковые они, врачи-то.
— Воспаление хитрости у тебя, — говорит Сашка и заворачивает наш хлеб в газету.
Затем он близко-близко подвигается к Гошке Сенькину и что-то доверительно шепчет, дружески обняв его одной рукой. Сенькин внимательно слушает и отвечает:
— Правда, голодный! Маковой росинки во рту не было. Вот только тот кусочек жмыха и съел.
— Тогда мне искренне жаль тебя, — сочувственно произносит Сашка, — позволь мне тогда выделить тебе долю из моих запасов.
— Давай! — Гошка жадно протягивает руку.
Воронок вкладывает ему в ладонь здоровенный ломоть белого хлеба граммов на триста.
— Кушай на здоровье, — с лицемерной кротостью произносит Сашка.
Сенькин лихорадочно хватается за карман. Глаза его становятся злыми.
—У, во-рю-га... — говорит он медленно и с расстановкой.
Сашка тут же дает ему пощечину:
— За такие слова полагается отвечать, дорогой мой!
Гошка трет покрасневшую щеку и перебирается за другой стол. Оттуда он грозит:
— Ты у меня еще будешь прощенья просить.
Тетя Сима ставит перед нами железные тарелки с овсянкой.
— За что ты его? — спрашивает она Сашку.
— Вор у вора дубинку украл, — туманно говорит Воронок.
— Ох, озорники! — качает головой тетя Сима. — В наше время мальчишки были совсем не такими. Смирными были. А мой вот тоже сорванцом растет. Вчера ему дружки новую рубашку в клочки разорвали. Напасись попробуй.
Мы наваливаемся на овсянку. До чего же вкусна эта каша, такая непривлекательная на вид!
—Что ж без хлеба-то? Уже съели, нe дождавшись? Пойду попробую попросить вам добавки. Повариха сегодня добрая — письмо от мужа получила.
С добавкой мы расправляемся так же быстро. Добрейшая тетя Сима не обделила и Гошку. Он лениво ковыряется ложкой в тарелке. Видно, что овсянка не лезет ему в горло, но он все-таки пропихивает ее в рот, ложку за ложкой.
— Я пойду, — говорит Сашка, — а ты потолкуй с этим симулянтом. Может, через него консервов на дорогу можно достать.
— Чего ты с ним водишься? — кивая на удаляющегося Воронка, спрашивает меня Сенькин. — Он же псих ненормальный. Я вот подговорю кое-кого — ему зададут перцу.
— Стоит ли? — небрежно спрашиваю я.
— Да за эту пощечину его убить мало!
— У него же отец — командир дивизии. Чуть тронь Сашку — и тебя мигом законвертуют за тридевять земель, — добросердечно сообщаю я.
— Вот оно что! А я и не знал. Спасибо, что предупредил.
— Всегда рад услужить хорошему человеку...