Когда зацветёт «декабрист»,И шторы раздвинутся шире,Мир, запертый в тесной квартире,Вдруг станет просторен и чист —Когда в декабре обветшаломЛучистым фонариком алымНевзрачный украсится лист.Когда на холодном окнеВ белёсой пустыне бесплоднойЦветок оживёт благородный,В морозы желанный вдвойне —Судьбы ненадёжные звенья,Рассыплются наши мгновеньяИ тень пробежит по стене.Когда «декабрист» зацветётНад тёмным и гулким колодцем,Наш маятник резко качнётся,Сметая костяшки со счёт.И всё повторится: метели,Печаль Рождества и веселье,И – к новой весне поворот.
«Звучат шаги размеренно и чётко…»
Звучат шаги размеренно и чётко,В неверном свете редких фонарейДрожат ограды кованые чёткиИ ветка, наклонённая над ней.Лишь хлопнет дверь, и снова только эхоНевидимым конвоем за спинойДа еле слышный отголосок смехаТам, на мосту, над чёрной глубиной.И плавится в ночном канале город,Изнемогая от дождей и смут…Объятия Казанского собораЕщё распахнуты, ещё кого-то ждут.
«Чай с вишнёвым вареньем – о Господи, счастье какое…»
Чай с вишнёвым вареньем – о Господи, счастье какое! —Розовеет окно за дремотными складками штор,Добродушнейший чайник лучится теплом и покоем,Тихо звякает ложечка о мелодичный фарфор.Чай с вишнёвым вареньем – о Господи, хоть на минутуЗадержи, не стирай эту комнату, штору, окно —Неизведанный мир, детский образ чужого уюта,Недосмотренный сон, дуновение жизни иной.
Гренадёрский мост
Спешит прохожий запоздалый,Звенит задумчивый трамвай,Волна баюкает усталоЛуны подмокший каравай.Дома, прищурясь близоруко,Сберечь пытаются тепло,Слезится в бесполезной мукеЧасов разбитое стекло.А мне, шепча чужое имя,Брести сквозь зябкий неуют,Пока душа навек не примет,Как боль последнюю свою,Глухую песню стен кирпичных,Посеребрённую луной,И минареты труб фабричныхНад Выборгскою стороной.
«Меж домами пространство сгущается, словно смола…»
Меж домами пространство сгущается, словно смола,Покрываясь ледком в предвесенние звонкие ночи.Вот в проулке луна желтоватую лампу зажглаИ тревожащим светом пугливых прохожих морочит.Написав пару глупостей на терпеливом листе,Я к стеклу прижимаюсь лицом и далёко, далёкоЗа морозными окнами вижу бескрайнюю степь
