Следующей была очередь Космыни.

Воронов раскрутил его сразу, даже не стал запугивать. Скорее всего, "сиделый" парень догадался, в чье он ведомство попал, любая его уловка лишь себе хуже, да и не отпустят его теперь, а "грохнуть" могут запросто, по закону военного времени.

Послал шпану на разведку старый вор рецидивист Лошак. Ранее орудовал по товарным поездам на станциях, но по причине войны поутих в тех делах, теперь тырит по карманам на рынках и в пригородных поездах. Филишин доложил, что у гражданина Конюхова несколько лагерных ходок, что он в Кречетовке местными урками считается за пахана, но арестовать его по недостатку весомых улик не представилось возможным.

– Ты чего кретин несешь?
– влез Селезень.
– Ты мне ответишь, его давно пора выслать к чертовой матери, тут прифронтовая зона...

Воронов, махнув рукой, приостановил пыл начальника отдела, обратился к Космыне:

– А, что Лошак - он левша? И еще - есть за ним мокрое дело?

– Да нет, не левша, у него правда двух пальцев на левой руке нет, говорил, в лагере отморозил что ли.... А мокрухи за ним нет, точно знаю. Может, правда, финорезом в пузо пырнуть, но так попугать нас пацанов, на понт взять.... Хотя, я за него гада отсидел срок, когда он почтальона гробанул. Сдуру взял грех, меня запугали его кореша с города...

Сергей уже понял, что Лошак вовсе не фигура.

– А кто его кореша?
– записали и их координаты.

– А все же, зачем Лошак вас послал выслеживать?

– Сказал, дело произошло страшное, может быть большой шмон, надо быть ко всему готовым...

– Понятно! Космынина в линейную кутузку. Нужно брать Лошака! Скорее всего, он уже подался в бега. Звоните в комендатуру, на станции. Дайте ориентировку. И быстрей, быстрей поворачиваетесь. Мне тебя учить не надо Петр Сергеевич. Где у вас тут телефон Иван Иванович, - главврач повел в свой кабинет.

V.

По Кречетовке молниеносно распространилась весть, что "органы" повязали Космыню. И пока того допрашивали в отделении милиции, доброхотные сударушки успели оповестить о том мать парня. Сорокалетняя еще не старая женщина, изможденная не столько работой, сколь покойным мужем пропойцей и безалаберным опрыском, сумевшим уже оттрубить три года в колонии за воровство и поножовщину, она поначалу восприняла задержания сына внешне спокойно.

– Сколь веревочке не виться, а конец один. Бабы я знаю, я уверена он Семена пальцем не тронул. Но теперь на него все спишут, а на кого еще-то, вон он - какой бедовый у меня уродился. Да еще сидел за Лошака, ведь тот пырнул почтальона ножиком. А мой все на себя взял, дурачок.

И, наконец, не выдержав, заголосила.
– Ох, сыночек ты мой родненький, и чего ты не слушал меня. И чего ты не уехал к тетке в Пензу, как я тебе всегда говорила. Они же идолы тебя теперь порешат, им медаль, а тебе, дурная головушка, смертушка предстоит.

Женщины, поджав губы, молча, наблюдали слезливые излияния соседки, как должное восприняв чей то шепот в самом начале: "Доигрался сыночек твой разлюбезный..."

Полуторка с пятью автоматчиками без знаков различия, тихо остановилась за углом тенистого переулка. И лишь только когда с ней поравнялась эмка городского отдела, из кабины грузовика к ней поспешил молодой офицер с малиновыми петлицами. В легковушке рядом с водителем сидел участковый Филишин, Воронов в простой солдатской гимнастерке широко расположился на заднем сиденье, рядом лежал ППШ. Придвинув автомат ближе, он пригласил ДТОшника присесть рядом.

– Молодец Скворцов, встал самое то. Все ребятам разъяснил? На рожон пусть не лезут, если там диверсанты, когда станут удирать - стрелять только по ногам. Окружайте дом!

Когда лейтенант ушел, Сергей сказал участковому:

– Ну, вот Юра? Действуем, как договарились. Я рядом с тобой, для виду - простой боец. Ты вызываешь Конюхова, если дома - берем его сразу, если начнут палить, немедля падай, дальше моя задача. Понял?

– Так точно, товарищ капитан.

– Ладно тебе.... Ну, что - пошли на Лошака!

Если быть более точным, на зоне уркагана нарекли Лойшаком, так законники называли гибрид жеребца и ослицы. Да, Конюхов был смел и резв, но и дурак был порядочный, точнее совсем тупой. А тут и фамилия оказалась схожей. Жил он один в родительском домишке, в промежутках между отсидками хозяина, совсем пришедшим в запустение. В доме была известная всем кочетовцам "малина", временами тут дым стоял коромыслом, раньше даже цыгане на своих таратайках приезжали - скупать краденное. Не любили кречетовцы тут даже мимом проходить, обязательно подвернется кто-то из блатных и самое малое - начнет требовать денег на опохмелку.

Участковый по всей форме подошел к крыльцу и окликнул хозяина дома. Воронов, сотворив простецкую (точнее сказать полупьяную) физиономию, стоял позади, едва придерживая висевший сзади автомат. Никто не откликнулся. Филишин ступил на крыльцо и стал стучать в дверь. Полное молчание в ответ. "Ломай", - тихо произнес Воронов и оказался за спиной милиционера. Одним ударом ноги тот вышиб трухлявую дверцу. Воронов повел стволом ППШ по углам жилища Лошака, прошел дальше в спальню - никого.

И тут до Сергея дошло, что он подставил под смертельный удар милиционера. А если бы диверсанты заминировали дверь, сделав растяжку? Да, нехорошо. А все спешка, везде русский авось...