Агент «Хеймдалля» бросил на Франческу и Курайтиса недоверчивый взгляд.

– Вряд ли бы я назвал это беспристрастным расследованием.

– Вы правы, – сказала Франческа. – Оно предубеждённое. Но кто, по-вашему, организовал это небольшое ночное преключение?

– Это могло быть бандитским нападением. Это могла быть Нонди Штайнер, есть ещё целый ряд альтернативных версий.

Курайтис покачал головой.

– У меня есть копия приказа, исходящего от помощника Катерины по разведке на Новом Авало-не.

Агент «Хеймдалля» нахмурился, впервые выказывая признаки беспокойства, переминаясь с ноги на ногу. Франческа поняла, что Курайтис попал в яблочко.

– Неужели, чтобы поверить, вы хотите увидеть копию приказа, подписанного её собственной рукой? – спросила она.

– Нет, – медленно ответил агент. – Нет. Но мне, тем не менее, не нравится мысль тыкать пальцем в архонта.

Франческа взмахнула рукой, указывая на оранжевое свечение за окном. Сирены автомобилей экстренных служб были слабыми, но делались всё громче, по мере того как галерея продолжала гореть.

– Пальцем тыкает Лиранский Разведывательный Корпус, – сказала она. – А вы просто бьёте тре-вогу.

Он тщательно обдумывал это на протяжении почти минуты. Никто не двигался, кроме мистера Арчи, который обхватил себя руками, словно пытаясь убедить себя в том, что этот разговор происходит на самом деле. Франческа не могла придумать ничего другого, что могло бы убедить этого человека, и когда она начала говорить просто ради аргументации, Курайтис строго покачал головой, чтобы заста-вить её замолчать.

Наконец агент «Хеймдалля» кивнул и поставил гранату на стоящий рядом стол. Она издала глу-хой звук, сообщая Франческе о том, что хотя чека и отсутствовала, отсутствовал также и заряд. Макет. Блеф.

– Говорите, чего именно вы бы хотели, – сказал он.

Озеро Вейль, Марик,

Содружество Марик,

Лига Свободных Миров,

10 ноября 3064 г.

Виктор считал корпоративные офисы Одзава-Рикара, расположенные на берегу озера Вейля, приятной смесью современности и безмятежности. Рабочие помещения были ярко освещены и профес-сионально оформлены, а служащие ходили туда-сюда по своим делам с решительной деловитостью. Также здесь были многочисленные зоны отдыха – благоухающие сады и галереи, обвешанные минима-листически-экспрессионистскими полотнами, которые были так популярны на Марике и также, по-видимому, среди подданных Синдиката.

Теодор Курита оказал большую честь Ико Одзава, приняв предложение остановиться в корпора-тивных номерах Одзавы на время своего прибывания на Марике. Занимая весь третий этаж здания, об-ширные жилые апартаменты были настолько простыми и элегантными, что можно было подумать, буд-то они были перемещены непосредственно с Люсьена. Деревянные полы отполировали до того, что они отбрасывали призрачные отражения, а комнаты разделялись экранами сёдзи, расписанными изображениями конных самураев, рядами галер, патрулирующих скалистые побережья, и прекрасными женщинами в кимоно.

Виктор и Теодор сидели на традиционных матах татами, сплетенных из рисовой соломы, их ко-лени опирались на тонкие хлопчатобумажные матрацы, приносившие небольшое облегчение от высо-кой гравитации Марика. Перед ними была прозрачная стена, открывавшая перед ними вид на озеро Вейль. Виктор не мог увидеть противоположного берега, но, казалось, что Теодор мог, пристально гля-дя в бесконечность и попивая свой ча. До совещания было очень мало времени, но между ними повисло тяжёлое молчание. Виктор подождал, пока Теодор нарушил тишину, поставив свою маленькую керамическую чашку на поднос.

– Сумимасен , Теодор-сама, – сказал Виктор, прося прощения за то, что начал разговор. – Я со-жалею, что нарушаю ваше созерцание. Но позвольте мне выразить свои соболезнования по поводу ва-шей потери.

Теодор слегка напрягся. Хотя уже прошёл почти год, с тех пор как Томоэ Сакаде совершила сеп-пуку, эта потеря всё ещё тяжело давила на плечи Теодора. Как, вероятно, и на плечи Хохиро. И отец, и сын до сих пор были недоступны. На первом вечернем приёме Совета они были резкими почти до гру-бости, а за пределами конференции избегали общества. Виктор скучал по старой дружбе, общению и военным тренировкам, но не хотел вмешиваться в их горе. Но он бы разделили его с ними, если бы они только позволили.