Эх, Инэн, бестолковая ты… Может, вместе с местными ты разум потеряла?

А Сатс вдруг садится на земляной пол и приваливается боком к прутьям:

— Ну все… Нам не выбраться. Придется сидеть тут… Я говорила с ними, когда еще было более-менее спокойно. Тебя привели — так ты сама видела, сколько злости в них разбушевалось. Дальше будет больше. Мирно мы не выйдем, а напролом не пойдем. Так что не выйдем мы вообще.

Она всхлипывает и опускает голову:

— А все я. Это из-за меня. Мне бы защиту с берега пошире поставить, а то когда они с холма посыпались, я не удержала. Все боялась, что на исправление не хватит, и не распределила… Они мимо меня промчались, кто по деревянной дорожке, кто прямо в воду плюхнулся. И кричали, факелами махали… Растерялась… ничего не удержала толком. Двоих потоком зацепило, но на торможении. Один полысел.

— Из воды меня вытащила ты или кто из местных?

— Я. Было очень страшно, — шепотом признается она. — Они носятся и орут. Тебя сбили — и ты как неживая стала. Трогаю — холодная и будто камень. Я от испуга, наверное, без указки поняла, куда именно что приложить. И прогнала от тебя эту дрянь.

— Ты молодец, Мастер Сатс. Есть повод гордиться, а ты сидишь, носом тянешь.

— Чем гордиться-то? — вскидывается она. — Ты ж сама сказала, что я тебя там бросила. Да и я понимаю, что серьезно виновата. Мало того, что сначала защиту не удержала, так еще и потом хоть какую не возвела. И даже отпихнуть никого не отпихнула.

— В одиночку от толпы отбивалась и не победила? Еще и со мной обморочной на руках?

— А ты и в обмороке мне бы помогла, — вдруг заявляет это чудо. — Они меня сцапали, а тебя побоялись. Знаешь, почему?

— Ну?

— Я пару вихрей развернула, прогнала — меня тут же окружили, теснить стали. Тут над тобой один склонился, факелом повел, чтобы рассмотреть, как ты в круге этом белом лежишь. Так от тебя такая волна бросилась, что…

Она широко замахала руками, показывая, как много от меня что-то бросилось в стороны.

— То ли в тебе моя очистка задержалась, то ли ты ее от себя так повторила — уж не знаю, тебе виднее. Но и без сознания кинула ты в них чем-то очень впечатляющим. Короче, дура я. Именно тогда мне и надо было ставить нормальную стену. Не рассматривали бы мы сейчас земляную нору.

Пробую вспомнить, но ничего я ни в кого не кидала, да и нечего мне.

— Очень похоже на то, что это не я, а ты разбросалась всем, чем могла, — говорю я. — По неопытности. Это не от меня что-то пошло. Просто какой-то поток ты сама недовернула — вот и хлестнуло им. Так что обсуждать тут нечего, сокрушаться тоже нет причин. Ты все сделала правильно. А вот мне нужно было хотя бы подальше от воды встать. Или увернуться половчее. Тогда меня бы не столкнули, ты бы не отвлеклась. Никого бы не сцапали.

— Инэн, неужели мы с тобой соревнуемся, кто больше виноват? — с тихим смешком интересуется моя молодежь.

Мне бы рассердиться, но наоборот, даже веселее стало от ее заявления.

Не угадала я. Ничего я в Сатс не угадала!

Мы состоим из осколков, они соединены, пока мы живы. Но откуда-то они взялись, как-то стали осколками. Будто бы мы были взорваны, разрушены, а потом нашелся кто-то величественный, такой, до кого дотягивается лишь вера, и сумел нас собрать. И вот теперь у нас свои множественные грани, кусочки. Мы движемся в жизни, ходим, крутимся… Каждый из наших кусочков оказывается важным в свой момент, нужным в своей нужде, решающим в своей внутренней силе. И каждый наш кусочек каждый миг влияет на нас и на наше движение по жизни.

И, в конце концов, мой Мастер — это тоже кусочек меня. Именно меня, а не кого-то другого. Потому что привела ее жизнь именно ко мне.

Я подхожу к ней. Хочется сказать вот это все. Никому не говорила, но верю, что именно Сатс и именно сейчас выслушала бы меня.

Стою, думаю, как начать.

Но вдруг она разбивает все мои намерения вопросом:

— А как там свинья? Что с ней стало? Я и не видела толком, что из нее получилось.

— У тебя получилось очень хорошо. Свинья замечательная… Последний раз, когда я ее видела, она пыталась жевать глиняный горшок. Могла, кстати, и съесть. Подозреваю, что она из отравителя станет фильтром, и ей будут скармливать то, что раньше выбрасывали. Хотелось бы это проверить, но… Сама понимаешь. Как только, так мы быстро.

— Может быть, это не одна свинка? И такую уже кто-то встречал?

— Не думаю, хотя… — Подтягиваю растрепавшиеся волосы в хвост, и, прикинув кое-что, продолжаю: — Ты говорила, на Первом переменили отношение к тем, кто желает выйти с пути. А число желающих выйти не изменилось?

— Насколько я знаю, не изменилось. И уходят только те, кто растратился силой.

— Ну, значит, такую свинку еще никто не встречал. Иначе бы нашлись те, кто не захотел бы продолжать работать с нестабильной системой, выдающей подобные сюрпризы. Хорошо, что никто эту свинку не встречал. Все бы уже сбежали.

Я подсаживаюсь к Сатс:

— Этот осколок тебя звал потому, что только ты ждала свое исключительное чудовище и только ты не отступила бы перед его искажением. Нужно быть очень сильным, чтобы искать, ведь можно не найти. А ты не думала, что можешь не найти — и нашла, и справилась! Ты теперь честно и заслуженно самый молодой Мастер, одолевший самое удивительное чудовище. Ты знала, что тебе нужно, верила в то, что получишь это — и получила.

Вот кто бы мне сейчас объяснил, с каких страхов я ее так утешаю! Со своих, что ли? Этого еще не хватало!