Асватхама, единственный сын Дроны, вошел в круг общения Дурьодханы и, подражая принцу, быстро привык к роскошной жизни. Дрона же тяжко вздыхал, когда думал о сыне Астватхаме, чьи слезы из-за стакана молока когда-то очень давно послужили началом первого акта этой драмы. Молодой, безрассудный и вечно всем недовольный, именно он встал на сторону Дурьодханы, когда принц обвинил Дрону в том, что тот уделял слишком много внимания Арджуне.

— Ты беспокоишься о нем больше, чем обо мне, — горько воскликнул Асватхама.

Дрона, идеально разбирающийся в оружии, не смог найти слов, чтобы сказать, что все, что он делал, все уступки, на которые шел, всё это было из-за любви к нему одному. Однажды, когда Дрона вскользь упомянул о возможности ухода со службы, Асватхама презрительно улыбнулся:

— Неужели ты хочешь, чтобы я оставил всех своих друзей здесь ради забытой богом деревушки?

Дрона, знавший жизнь лучше, чем этот мальчишка, понимал, что его присутствие при дворе и влияние на царя значительно уменьшило популярность Асватхамы. Таким образом, оставаясь не у дел, он все повторял про себя: «Еще год, один только год…» И все это продолжалось до тех пор, пока он не оказался на вытоптанном, залитом кровью поле, ведя на смерть миллион людей, обреченных сражаться за то, во что он сам не верил, и знал, что уже слишком поздно…

* * *

Много лет назад Арджуна рассказал мне следующую историю:

Однажды Дрона взял принцев на охоту для того, чтобы посмотреть, чему они научились. Арджуна, как всегда, был лучше всех: он подстреливал самых быстрых птиц, лишь заслышав шорох их крыльев, убил самого свирепого кабана одной лишь стрелой, а когда принцы почувствовали жажду, он пустил стрелу в землю, и оттуда забила струя прохладной воды. Но затем случилось что-то странное. Его борзая унеслась в лес с диким лаем, который потом внезапно затих. Собака вернулась, скуля; кто-то прострелил ей пасть семью стрелами. Кто бы это ни был, он выстрелил очень расторопно — собака не успела его ранить. Заинтригованные, они решили пойти посмотреть, кто же это сделал. Глубоко в лесу они встретили мужчину в леопардовых шкурах.

— Кто твой учитель? — спросил Дрона.

Юноша, припав к ногам Дроны, сказал:

— Это вы, господин.

Дрона начал вспоминать. Да, действительно, несколько лет назад в городе Хастинапур мальчишка из далекого горного племени пришел к нему с просьбой научить его стрельбе из лука. Дрона отказал ему, сказав, что не учит простых детей. Мальчик ушел. Теперь же Дрона узнал в молодом человеке того мальчика, ставшего прекрасным лучником. Его звали Экалавья. Юноша рассказал, что после того как Дрона отказал ему, он ушел в лес. Там он изготовил глиняную фигуру Дроны и молился ей каждый день, перед тем как практиковаться в стрельбе из лука. Так он научился всему, что знал. Арджуна был в гневе. Всю жизнь Дрона обещал сделать его лучшим лучником в мире. Но сейчас перед ним стоял этот простак-самоучка, мастерство которого превосходило его собственное в несколько раз. Дрона понял, о чем думал Арджуна. Он сказал Экалавье:

— Если я твой учитель, то ты должен выплатить мне дакшину[27].

— Конечно! — сказал молодой человек, обрадованный тем, что, в конце концов, учитель все-таки принял его. — Я отдам вам ее, когда пожелаете.

— Я хочу большой палец твоей правой руки, — сказал Дрона.

Все вокруг, даже Арджуна, растерянно молчали, но Экалавья без колебания отрезал палец и положил его к ногам Дроны. Теперь у Арджуны больше не было соперников.

После этого происшествия Арджуна окончательно убедился в том, как сильно учитель любил его. Но я, сожалея о навсегда утраченном даровании Экалавьи и глядя на Курукшетру, размышляла о том, насколько жесток был Дрона, способный на всё, чтобы победить. Как же проявится эта жестокость в ближайшие несколько дней?

* * *

Хотя я и была обеспокоена из-за Дроны, он занимал только часть моего внимания. Остальная часть меня жаждала узнать, как Карна будет управлять армией, как он будет вести себя в бою. Но на мой дар всевидящего ока было наложено такое ограничение, что я не могла обратить свой взор на Карну.

В чем заключалась жестокая цель такого запрета? Даже когда важные события происходили с Карной, мне приходилось узнавать об этом из вторых рук.

Так было и в случае со смертью Гхатоткачи.

Гхатоткача, этот милый мальчик с открытым лицом, оказался беспощадным воином, соперником своего отца Бхимы в уничтожении вражеских солдат. У него было преимущество: будучи ракшасой, существом ночи, его сила увеличивалась, когда день подходил к концу. Когда силы воины Кауравов были на исходе, как раз перед сигналом об окончании битвы, он обрушивался на них и устраивал настоящую резню.

В один из таких вечеров, когда казалось, что он никогда не остановится, доведенный до отчаяния Дурьодхана стал умолять Карну положить конец этой бойне.

Карна колебался. Единственная астра, которой он обладал — магический дротик Шакти, — была способна убить Гхатоткачу. Однако он приберегал ее для Арджуны.

Но запаниковавший Дурьодхана сказал:

— Я приказываю тебе как твой царь — сделай все, на что способен, чтобы убить Гхатоткачу.

У Карны не осталось иного выбора. Он пропел мантру, которая вызывала Шакти. Когда Гхатоткача увидел вращающуюся огненную ракету, устремившуюся к нему, он понял, что его последний миг настал. Возможно, его сердце и дрогнуло, но его голос остался спокоен, когда он попросил Бхиму сообщить матери о его смерти. Затем, благодаря магии ракшасов, он вырос до огромных размеров. Когда астра взорвала его грудь, он наклонился вперед так, чтобы падая раздавить как можно больше врагов.