Поиграв кожаным мешочком с деньгами, Мухаррама вернула его миршабу, сказав:

— Я не могу есть пресное, желчь закипает. Скажите лучше правду, что-то таится…

Миршаб, взяв мешочек, бросил его обратно со словами:

— Это поручение его милости кушбеги. Девушка должна быть найдена в этом месяце, а в начале следующего — подарена эмиру. Вот все, что я могу сказать. Это дело государственной важности, и никто о нем знать не должен. Если ты справишься с ним, тебя осыплют золотом.

Мухаррама поняла, что дело весьма серьезное, она поняла это по низко опущенным векам миршаба, по неожиданному переходу его с вы на ты.

— Ради его высочества, — сказала хитрая Мухаррама, — я сделаю все! Но нужно время, нужно много времени, чтобы найти подходящую девушку и подготовить все для этого.

— Срок — начало месяца!

— Начало следующего месяца?!

— Я сообщу его превосходительству кушбеги, а ты действуй! Но это еще не все, мне нужно с тобой посоветоваться. Ты знаешь мою дочь? Она не очень хороша собой, да и возраст уже немалый. В одном хорошем доме устроили помолвку, а теперь много хлопот, готовимся к тою…

— Вот это хорошо! Побольше бы у нас было тоев!..

— Аминь! — торжественно произнес миршаб и, понизив голос, продолжал: — Вот я к тому и говорю, не внеси случайно в список мою Шамсию.

— Вашу дочь? — изумилась Мухаррама. — За кого вы меня принимаете, меня, вашу верную служанку? Неужели я предам своего покровителя! Вашу дочь!..

— Ну а другие? Бахшанда?

— О них ничего не знаю.

— Неправда!

— Мне это в голову не приходило. Неужели кто-нибудь из поставщиц осмелился бы на такое дело?

— Ну хорошо, — успокоился миршаб. — Но я тебе поручаю и это. Разузнай все у своих женщин, расспроси, не подавая вида, что тебе что-либо известно… Посмотрим, как они ответят. Если она попала в чей-нибудь список, сообщи мне, я поскорей приму меры.

— Непременно!

— Возьми вот эти тридцать монет! Все расходы за мой счет! Мухаррама снова отказалась от денег, но миршаб насильно всунул их ей и опять обещал, что никто из его подчиненных не будет вмешиваться в ее дела. В конце концов она взяла деньги и с удовлетворением подумала: как хорошо, что толстяк у нее в руках. Все удачно обернулось! Пообещав выполнить его поручения, она набросила на голову паранджу, опустила сетку и ушла.

По дороге в баню Мухаррама вдруг призадумалась: а почему кушбеги не поручил непосредственно ей этого дела? И почему понадобилась умница, искусная во всех делах, а не просто красивая девушка? По многолетнему опыту Мухаррама знала, что эмиру и его приближенным нужны просто молоденькие, хорошенькие, игривые — вот и все, их ум и способности мало кого волнует. Нет, конечно, здесь кроется какая-то тайна. Разведать ее можно, но сначала нужно найти девушку. А где ее искать?

Дом Ходжа-Убон находился в квартале, носящем его имя. Квартал расположен недалеко от медресе Ходжааспгардон, у хауза Арбоб. Высокие ворота дома выходят на улицу. За воротами широкий проход подводит к калитке во внутренний двор, справа от калитки крытое помещение, похожее на большую конюшню, отделенное от прохода высоким крыльцом. Но не кони содержались в этой конюшне. Там были прикованы цепями к столбам и стенам люди. Их шеи, руки и ноги были в оковах. Обнаженные до пояса, босые, с непокрытой головой, они являли страшное зрелище. Одни тихо стонали, покорные, подавленные, другие бились, плакали, кричали, рвались неизвестно куда.

Это был дом для умалишенных. Предполагалось, что здесь лечат душевнобольных, но в действительности об этих несчастных никто не заботился, они были заброшены, предоставлены самим себе, с ними обращались, как с животными. Пищей служила сухая лепешка да глоток сырой воды, спали они прямо на жесткой земле, днем и ночью закованные в цепи. Если к этому прибавить, что их ежедневно хлестали нагайкой, то картина мучений станет еще ужаснее. Кто эти люди, чем они занимались до того, как попали сюда, — никто не знает, их всех объединяет одно слово: девона — безумные.

И вот Хайдаркула решено было поместить в этот дом. Для начала туда отправился кори Шариф. Он явился к владельцу дома и наплел ему целую историю: к нему, мол, земляки привезли из Каждумакского тумена дальнего родственника и оставили на попечение. А родственник оказался не в себе, заговаривается. Лекари считают, что на выздоровление надежды нет, но он, кори Шариф, верит во врачебное искусство его милости ходжи и в чудеса этого дома… Так вот, не возьмется ли ходжа за его лечение? Не подержит ли больного хотя бы два месяца у себя? Вылечит его — хорошо, а не вылечит, кори Шариф, покорясь судьбе, все равно заберет его.

Плата за лечение и содержание больного была предложена хорошая, и ходжа согласился.

Вечером три друга — кори Шариф, кори Усман и Ашраф-джан, — поддерживая Хайдаркула, направились в Ходжа-Убон.

Приблизясь к сумасшедшему дому, Хайдаркул стал разыгрывать безумного.

— Истина или друг! — вскрикивал он. — Звезды с неба подмигнули мне, дали понять, что завтра утром в Бухаре пойдет снег. Да, да, снег пойдет и спадет жара. В медресе Мири Араб из купола не будет выходить пар. При виде миршаба сердца у всех каменеют… Кто посмеет назвать меня девона, получит от миршаба двести ударов нагайки…