Моё сердце сжалось, потому что я отчётливо осознала причину поведения демона. Он, как и я, был влюблён, и ему, как и мне, разбили сердце. Зная Грегора, вполне в его характере закрыться и запретить себе проявлять слабость. Он оправдывал ложь и интрижки на стороне желанием оттолкнуть меня, чтобы защитить, но на самом деле только тешил своё самолюбие, доказывал себе, что мне он не принадлежит. И он мне не принадлежал. Зато меня считал своей и теперь, когда я уплыла из его рук, злится и винит меня. Возможно, даже неосознанно.

– С Анной и ты был другой, разве нет?
– спросила, отворачиваясь, чтобы скрыть жалость.

Да, мне было жаль парня. Он причинил мне боль, но ему тоже было нелегко. Разве может быть легко, когда сердце вопреки всему желает довериться, а сознание вопит об опасности? Жаль, что я этого не видела. И...

– Жаль, что мы не встретились раньше, - озвучил мои собственные мысли Грегор.

Я улыбнулась. Ему и телепатией не надо обладать.

– Уверена, что не хочешь начать сначала?
– цепляясь за последнюю соломинку, спросил инкуб.

Я покачала головой.

– Не смогу.

И всё. Что тут ещё скажешь? Я даже не злюсь на него, чтобы поссориться, и не могу простить, чтобы помириться. С этих пор мы никто друг другу, и как посторонним людям, нам разговаривать не о чем.

– Тогда прощай, - упавшим голосом проговорил демон.

– Сбегаешь?

– Да.

Короткий ответ без объяснений, но я и сама признала:

– Так будет лучше для нас обоих.

– Да.

Дверь комнаты хлопнула, а я так и осталась стоять, глядя на себя в зеркало. Ни слёз, ни тени печали на лице, но короткий разговор тяжёлым грузом лёг на сердце. Я не желала заканчивать на этой ноте, но выбор мне никто и не давал. Главное, что мы хотя бы объяснились.

– Вэл, мы можем входить?
– постучавшись, заглянула в комнату Людмила.

– Входите, - разрешила я.
– И обрежьте мне волосы, пожалуйста.

***

Спустя ещё два часа после ухода Грегора меня, наконец, оставили одну. Я вновь встала у зеркала, осматривая новую причёску, покрутила в руках коротко, почти под мальчика обрезанные волосы и улыбнулась сама себе. Глупо было менять стрижку, всё же я годами отращивала косу, да и ведьмы такого не поймут. Но мне уже давно всё равно, что будут говорить за моей спиной, пусть обсуждают, сколько хотят, мне вот новый образ нравится. Чувствую себя свежее.

В эти два часа я много думала и поняла, что с инкубом у нас всё равно бы ничего не вышло. Выбрать Донни для меня было бы вопросом времени, как сейчас вопрос времени - полюбить.

– Ты будешь счастлива, - пообещала я, подмигнув отражению, и рассмеялась.

На душе стало светло, в теле поселилась лёгкость, хотелось петь. Как будто вместе с волосами я избавилась от боли и сомнений. Исчезли ли мои чувства к Грегору? Нет, конечно, иначе грош им цена, но я излечусь. Донни меня излечит. Мы справимся.

В дверь постучали, и в комнату вплыла раскрасневшаяся от эмоций мама. Она светилась не меньше, чем на собственной свадьбе, и сжимала в руках крохотный сундучок.

– Здравствуй, дорогая, - смахнув слезинку, кивнула мне ведьма, как будто мы не виделись с утра.
– Знала бы ты, как я рада видеть тебя в подвенечном платье! Пусть и...
– женщина смерила меня взглядом, - в таком.

Я повернулась к маме всем корпусом и склонила голову к плечу. Было любопытно видеть родительницу такой смущённой.

– У меня есть для тебя подарок, - мне на дрожащей ладони протянули сундучок.
– Эта брошь - символ чистоты и свободы, который передаётся через одно поколение, от бабушки к внучке. Не спрашивай, почему так, сама не знаю. Мне эта брошь не досталась, но моя мать прислала её тебе.

Я не удержалась от ухмылки. Сама «любимая» бабуля на свадьбу, судя по всему, не явится, но потеря не велика. Эта женщина каждый год портит мне день рождения, мы не ладим столько, сколько я себя помню. Странно, что она передала реликвию. Неужели признала во мне свою внучку? А ведь от дочери она не раз грозилась отречься и вела себя так, словно они чужие.

– Примешь её?
– дрожащим от волнения голосом спросила мама, заглядывая мне в глаза.

Из-за этого пристального взгляда я не смогла поддаться первому порыву и отвергнуть дар. Уж не знаю, почему маме это так важно, но мне ничего не стоит приколоть небольшую брошку к платью. В конце концов, у меня свадьба, а в наряде ни одного белого элемента.

– Ну, раз символ чистоты и свободы, то грех не принять, - улыбнулась я, наблюдая, как с облегчением вздыхает ведьма.

Она хоть и не с первой попытки, всё же приколола лилию размером с пуговицу от пальто к лифу моего платья, чуть левее середины, у сердца.