Но, несмотря на мои опасения, Кристин молчала. Она все так же послушно следовала за мной, бросая вокруг заинтересованные взгляды. Вот мы дошли до моей ванной. Я остановился.

– Здесь ванная, - я кивнул на полупустую комнату, где стояла только одна чугунная ванна. Возле нее стоял перекошенный деревянный стул, на котором висело полотенце. Больше в этой комнате не было ничего.

– Тут есть вода? – искренне удивилась Кристин.
– Как ты её нагреваешь?

О, Кристин, ты же не думаешь, в самом деле, что я обращаю внимание на такую чепуху, как температура воды?

– Нагреваю? – я переспросил ее. Она нахмурилась, взглянув на меня, а потом произнесла.

– Ну да. Ты же не моешься в холодной воде? – я хмыкнул. Она казалась такой растерянной. Наверное, ей никогда не приходило в голову, что можно принимать ледяную ванну. Впрочем, когда я был ребенком, я думал так же. Но… меня переубедили.

– Эрик с детства принимает ледяную ванну. Неужели Кристин думает, что мать Эрика грела ему воду? Нет, конечно, - я замолчал, пытаясь собраться с мыслями. Мне хотелось уйти из этой комнаты, но я понимал, что от своих мыслей и воспоминаний мне не убежать. Я вздохнул и мельком взглянул на свою любимую. Она стояла молча, не сводя с меня глаз. Казалось, там собралась любовь всей планеты… Любовь, а не жалость. Тогда я осмелился продолжить: - Мать Эрика ставила корыто с холодной водой и уходила, а Эрик был вынужден, сжав зубы, принимать холодную ванну. Сначала он болел, но потом закалился.

До моих ушей донесся тихий вздох Кристин. Я опустил голову ожидая, что она мне скажет. Но она молчала, видимо, так же, как и я, не решаясь прервать молчание. Повисла неловкая пауза, и я уже хотел что-то сказать, но Кристин меня опередила:

– Эрик, если тебе кто-то сказал, что ты недостаточно хорош собой… - она замялась, наверное, пытаясь подобрать подходящее слово. Конечно, она не хотела обзывать меня уродом, - пронеслось у меня в голове, и я горько вздохнул. Пусть она замолчит, мне незачем слушать такую откровенную ложь. Но Кристин продолжила уже более уверенным голосом: - … то это вовсе не значит, что так и есть. Сейчас все по-другому. Ты в Америке, тут все блага цивилизации, и… ты в праве принимать теплую ванну.

Да, я знаю, что могу на те деньги, что я зарабатывал в ресторане, купить себе нормальный дом, жить в тепле и уюте. Но я не могу. Я настолько привык к такой жизни – бродячей, отверженной, никому не нужной, - что не смог бы даже войти в дом, насыщенный тем, что я называл «благами цивилизации».

– Эрик знает, - я согласно кивнул головой, устремив свой взгляд на Кристин, которая явно чувствовала себя неловко, поскольку взволнованно теребила в руках свой носовой платочек. Я уже не в первый раз заметил у нее эту привычку. И откуда она появилась?.. Бросив на нее взгляд, я заметил, что она ждет продолжения, и договорил свою фразу: - Но это уже стало привычкой. Да и возиться с нагреванием воды слишком долго.

– Ну, если тебе так удобнее… – Да, любимая, мне так удобнее. Но тебе не понять этого… Тебе не понять, сколько всего мне пришлось пережить в своей жизни. Столько всего, что я теперь не обращаю внимания на такие мелочи. Столько всего, что…

«Стоп! – скомандовал мне мой внутренний голос. – Ты же обещал себе, что больше не будешь вспоминать об этом!»

Я помотал головой, стараясь избавиться от назойливых воспоминаний. Да, он прав. Нужно увести Кристин отсюда.

– Если Кристин желает - Эрик может показать ей свое рабочее место.

– Конечно, Эрик! – она улыбнулась мне, тем самым показав свое согласие, и последовала за мной. Я привел девушку в ту комнату, где было пианино и стол, заваленный горой бумаг.

Увидев пианино, Кристин невольно улыбнулась.

– Я так и думала, что оно здесь будет.

– Неужели?.. – я спросил скорее из вежливости, чем из искреннего интереса, поскольку меня немного задело то, что она настолько хорошо меня знает.

– Да! – она весело кивнула головой, все так же улыбаясь мне и совсем не догадываясь, что у меня внутри все переворачивается от одной ее улыбки.
– Я могла поверить в то, что ты переехал на заброшенный склад, но что у тебя нет пианино… – Она покачала головой, блеснув на меня лукавым взглядом из-под полуопущенных ресниц: - В это я никогда бы не смогла поверить. Ты и музыка… это неделимые вещи.

И снова при ее словах у меня заныло сердце – когда это она успела так узнать меня? Когда успела изучить, словно я какой-то экспонат в музее? Лично мне казалось, что я о ней ничего не знаю… Она была для меня загадкой и тайной, которую я, несмотря на все старания, никак не мог разгадать.

– Почему ты не остался жить у Надира? Ведь мне показалось, что вы все еще дружны. Или нет?
– зачем тебе знать это, любовь моя? Ты же и так уже знаешь обо мне гораздо больше, чем я сам. Так зачем ты спрашиваешь? Я метнул на нее быстрый взгляд и увидел, что ей действительно очень интересно, и она с нетерпением ждет ответа.

– Эрик не мог больше оставаться жить с Надиром… - я задумался на мгновение, стоит ли ей рассказывать о том, что мне сказала Алиша. Наверное, нет. А может, все-таки надо рассказать?..

– Почему же? Что случилось, Эрик? – голос Кристин был заинтересован и немного взволнован. Она, кажется, хочет знать обо всем, что происходит в моей жизни. Ну что ж… Пусть знает.

– Эрик… Эрик случайно обидел сына Надира, но он не хотел. Алиша наговорила Эрику ужасные вещи. Эрик не вернется туда. Он не будет жить там, где его никто не ценит! Хотя… Эрику не привыкать к пренебрежению, его никто не ценит.