Они так усердно выполняли свою часть договора, что продолжают оставаться источником страха даже в наш век Пророка. Они обладают дьявольской способностью маскироваться под обычных людей тех стран, через которые они проходят, завоевывая доверие путников и позволяя им безнаказанно сеять смерть. Они не убивают в гневе или тех, кого ненавидят или боятся, но хладнокровно и бесчувственно лишают жизни любого, кто попадет под их арканы, делая это своего рода забавой и соревнуясь между собой, чтобы добиться наибольшего числа смертей или самых искусных убийств, и все в честь своей веры.

Самая важная часть этого завета известна как ритуал пары. На третий день после рождения ребенка этот ритуал выполняется тугианами, в нем ребенок посвящается служению Шуб-Ниггурат на всю оставшуюся жизнь. В ходе ритуального действия вызывают духовное существо, которое является невоплощенным потомком плодовитой козы, и заставляют войти в плоть младенца. Душа ребенка и душа духовного создания становятся едиными. Именно этот ритуал наиболее явно отличает эту расу от других людей, поскольку в последующие годы этот слуга Шуб-Ниггурат всегда остается с ними и подчиняется их воле со способностью обычного демона. По их команде он оставляет их плоть и летит выполнять их поручения.

Если путешественнику достаточно повезет частично завоевать доверие этой самой загадочной расы и он сможет купить место на ритуале пары, то он окажется в кольце многих других вокруг большого костра, горящего под звездами. Все их общие ритуалы и социальные обычаи, отличные от частного ночного поклонения семьи внутри повозки, исполняются под открытым небом. Нужно позаботиться, чтобы выбрать место, которое достаточно далеко от поселений местных жителей, чтобы их не обнаружили. Если позволяет местность, предпочтительнее всего использовать уединенную лощину между низкими холмами, так как это обеспечит маскировку от блеска огня.

Отец ребенка, мальчика или девочки, выносит его обнаженным на руках из своей повозки. Старейшины расы, которые проходят через место, где совершается ритуал, и которые собрались, чтобы помогать в его осуществлении, подходят ближе к огню, и четыре самых старых из них приближаются к пламени, пока не станут достаточно близко, чтобы дотронуться до него, и хотя кажется, что они должны обжечься от жара огня, этого не происходит и они вообще не чувствуют никакого дискомфорта от его жара.

Отец подходит к огню с ребенком и становится на близком расстоянии, так что его тело, когда он присоединяется к четырем старейшинам ритуала, образует один из пяти углов пентаграммы вокруг огня. В наружном кольце женщины начинают петь песню без слов, составленную из одних гласных звуков, которые произносятся на выдохе в нос и затем через рот, а молодые мужчины играют на. флейтах и стучат в барабаны изогнутыми палочками, а по бокам барабанов вставлены серебряные бубенцы. С помощью песни и музыки они усиливают свои эмоции до состояния ярости и раскачиваются своим телами ритмично вперед и назад.

Самый старший из четырех, которые стоят вокруг костра с отцом, начинает произносить заклинание Шуб-Ниггурат на своем собственном языке, который неизвестен за пределами их расы, но не похож ни на древний язык Египта, ни на язык древних евреев, как писали некоторые ученые на основании ложных утверждений тех, кто заявлял, что знает эту расу. Можно также с уверенностью писать, что это заклинание звучит не на языке Древних, за исключением единственной фразы а’ай и’гату л’ил ро’канах Шуб-Ниггурат, которая много раз переводится и служит как своего рода песнопение силы, чтобы подчеркнуть различные части заклинания.

Когда музыка и песня без слов усиливаются, отец передает обнаженного младенца сквозь дым и пламя в руки одного из четырех старцев, и когда совершается обмен, все присутствующие громко кричат. Пять раз ребенка передают через огонь, но это делается очень быстро, так что от пламени не происходит никакого вреда, однако раздражения глаз и легких младенца от дыма заставляет его громко кричать. Тайна может быть раскрыта, но, возможно, неизвестна за пределами лагерей самих скитальцев, поскольку даже Ибн Шахаб не намекает на нее в своих объемных текстах. Младенца передают от человека к человеку таким образом, что его движение вокруг огня имитирует пересекающиеся лучи пентаграммы, нарисованной одним непрерывным движением ручки против хода солнца. Тем, кто изучает искусство некромантии, хорошо известно, что пентаграмма пишется как знак власти, только когда она нарисована непрерывной линией, соединяющей ее конец с началом.

При пятом сильном крике, когда пентаграмма вокруг огня завершена, мать ребенка приводит в круг белого козленка без единого пятнышка. Он идет спокойно, не сопротивляясь, как будто понимает каким-то смутным образом свое высокое предназначение и подчиняется воле богини. Две девушки держат его веревками, привязанными к его передним ногам, чтобы он не убежал, если он попытается это сделать, испугавшись огня, но это редко бывает. Мать ребенка одной рукой отворачивает голову козленка, а другой перерезает ему горло, когда отец бросает плачущего младенца под фонтан крови, который бьет из раны. Младенец полностью омывается этой кровью, прежде чем козлик начнет биться в конвульсиях и упадет мертвым, в то время как возбужденные свидетели ритуала поднимают страшный шум, крича, хлопая в ладоши, топая ногами и стуча по металлическим горшкам и щитам палками и камнями.

Старцы поднимают тушу козла и бросают ее на огонь. Когда дым от горящей кожи взвивается в ночное небо, старший среди них берет ребенка из окровавленных рук его отца и поднимает непосредственно над огнем как можно выше, держа на вытянутых руках, чтобы ребенок не обжегся. То, что происходит дальше, тайна этой расы, которую все свидетели ритуала клянутся никогда в жизни не раскрывать, и никто не поступал иначе поскольку все верят, что разглашение тайны приносит несчастье любому человеку и что такое святотатство вызывает на их головы гнев богов. Однако можно написать, что некое присутствие в форме тумана или дыма опускается от звезд против хода дыма, поднимающегося от костра, и окутывает тело младенца и пропитывает его плоть. В тот самый момент, когда это присутствие входит в ребенка, он перестает плакать и становится тихим и сосредоточенным. Те, кто смотрит в его глаза, замечают неестественное понимание, которое является верным знаком вселения в него знакомого демона. Хотя сознание младенца не оформлено, ум демона сложившийся и зрелый. Пройдут годы, прежде чем сознание ребенка и сознание демона станут единым гармоничным целым.