"От прихлебателя избавились", - хвалились такие родичи.

Но Агния любила сына, по-настоящему любила. Возможно такое чувство, как материнская любовь и правда отмирало. Вспомнить хотя бы Тамару, уверенно провозглашавшую необходимость искусственного выращивания детей. Сложно поверить, что племянница любила бы сына, если б он у нее был. А Агния отбросить свои чувства не могла.

Она поднялась до самой вершины пригорка, немного полюбовалась солнцем, важно плывущим среди пушистых облаков, а потом стала спускаться обратно. Утомившись, она села на первую попавшуюся лавочку и заметила книжку в красном переплете, завалившуюся между досками лавочки. Агния взяла ее: совсем тоненькая, потертая, пахнущая плесенью, книжка походила на блокноты, которые сегодня изготавливались только по эксклюзивным заказам. Писать на бумаге было дорого, считалось непродуктивным, использовалась только электроника, в том числе и для ведения записей.

Заинтригованная Агния, раскрыла книжку. На заглавной страницы красивым девичьим почерком с использованием паст разного цвета было выведено "Ежедневник". О том, для чего предназначалась эта книжка, Агния догадалась, только когда начала читать. Подобные записи личного характера в прошлом называли дневниками.

На первых страницах паста высохла и стерлась до такой степени, что текст невозможно было разобрать. Но где-то в середине буквы еще сохранились. Больше того, они несколько раз обводились повторно, дабы записи не повторили участь предшественниц в начале.

"12 марта. Сегодня я встретила его. Раньше считала рассказы про любовь с первого взгляда глупостями, хотя то и дело читала старенькие, доставшиеся мне от деда, который хранил их со времен государственного периода, книжки об этом. Но правду говорят: лучше один раз получить выплаты по процентам, чем семь раз услышать обещания об их уплате. Ну что за ерунда, что за глупости! Наверное, когда стану перечитывать это, буду дико хохотать. Как можно писать подобные глупости, когда случилось ТАКОЕ!

Мама обещала поговорит со своим начальником о работе для меня, сказала подойти часам к четырем к ней в офис. А я замоталась дома, затеяла зачем-то уборку. Опаздываю, тороплюсь, в голове крутится - упустишь свой шанс, и сидеть тебе до конца жизни безработной. Но мне не верилось, что сегодня я получу работу. Если уж папа не сумел меня устроить, то у мамы и подавно ничего не получится. Она такая мягкая, податливая, никогда не может настоять на своем, предпочитает уступить, а не спорить. Как ей убедить начальника взять совсем молодую девчонку, которая школу-то еще не закончила, на ответственное место секретаря?

Я волновалась, чтобы успокоиться и начала возиться: сначала собрала вещи, разложила их по полкам, потом стала пылесосить, мыть полы, наводить порядок. Начала бы и готовить, но случайно взглянула на часы и поняла, что непременно опоздаю. Оглядываясь назад, понимаешь: все это - уборка, готовка - делалось специально. Я опоздаю и отказ, который непременно последует, можно будет объяснить этим опозданием. Да, мама отчитает меня за рассеянность, отец пожурит, но не придется признаваться самой себе в том, что ты никчемная и никому не нужная работница.

Итак, я засуетилась, наспех надела первое попавшееся платье и мой счастливый аквамариновый топик, натянула на ноги сандалии, побежала на остановку. Казалось, транспорт прекратил свое движение. В конец отчаявшись, я бросилась бежать вдоль дороги, ежесекундно поглядывая на наручные часы. Стрелки безжалостно отсчитывали дорогие для меня минуты. Поглядев на часы в очередной раз и прокляв свою нерасторопность, я зазевалась, споткнулась о вывернутый бордюр и полетела на землю. Непременно разодрала бы себе коленки и выпачкала платье, если бы не появился Он. Не представляю, каким чудом он умудрился подхватить меня и удержать. Робко посмотрев в его сторону, я забыла о том, что нужно дышать. Пронзительные карие глаза, густые брови и отчего-то показавшиеся мне тогда мужицкими усы. Волосы слишком короткие, пожалуй, его можно было назвать почти лысым. Но каким-то образом все эти черты, каждая по отдельности казавшиеся мне неприятными, соединившись в нем, очаровали, вскружили голову.

Он помог мне подняться, заботливо спросил, не ушиблась ли я. Растерянно мотнув головой, я застыла на месте и беспомощно смотрела на него. Он оказался невысоким, зато крепко сложенным. Когда он улыбнулся, я поняла, что не смогу больше жить, если меня лишат его улыбки. Он что-то сказал, я не расслышала ни слова, но заметила, какой приятный у него голос. Он словно бы загипнотизировал меня, как удав кролика. Устоять перед его пронзительным, глубоким, умным взглядом было невозможно. Он повторил свой вопрос, а я, глупая дуреха, снова ни слова не поняла. Пришлось кивнуть, чтобы он не принял меня за психопатку. Тогда он громко захохотал.

– Чего киваешь? Как зовут тебя, спрашиваю?
– донеслось до меня словно бы из другой Вселенной.

– Юля, - не найдя в себе сил произнести имя в полный голос, тихо-тихо выдавила я из себя.

– Ты куда так торопишься?

И тут я вспомнила, что опаздываю на встречу с работодателем. Ну почему, почему все получилось так глупо!

"Зачем он повстречался мне сейчас, тогда, когда я должна бежать!" - подумала я в тот момент, но он словно бы прочитал мои мысли.

– Поехали, довезу, только скажи куда, а то ты впечатление немой производишь, - сказал он и снова захохотал.