А еще в голове Афонова время от времени вспыхивали невесть откуда взявшиеся знания - словно неведомый диктор зачитывал бархатистым усталым голосом сводки новостей. И от новостей этих волосы вставали дыбом. Окончательно доконало Александра известие о том, что советская (что бы ни означало нелепое слово) власть приняла помощь американского правительства в борьбе с голодом в Поволжье, свидетелем которого невольно стал штабс-капитан. Если уж скряги-американцы готовы помочь...

На окраине деревеньки грязный и оборванный мужик сосредоточенно тащил в избу мешок, из которого торчала человеческая нога в валенке. К горлу подкатила тошнота. Каждый сражался с голодом как умел. Некоторые - ценой полной утраты человеческого облика.

Афонов сжал зубы в отчаянной попытке сдержать рвоту. Однако отвернуться от жуткой ноши не получалось - тело вдруг перестало слушаться. Момент перехода вновь не удалось уловить - Александр внезапно ощутил себя валяющимся на полу в грязной комнатенке, откуда и началось треклятое 'путешествие'.

– Что с вами, сударь? Вы очнулись?
– Голос американца показался едва ли не ангельским хоралом. По крайней мере, его физия несравненно лучше, чем дикие картины столетней давности.

Афонов кое-как уселся. Где-то на краю сознания мелькнула сполошная мысль - страшно представить, во что превратился мундир от лежания на полу. Мелькнула и исчезла. Штабс-капитан привык относиться к внешности с подобающим тщанием, но сейчас это последнее, о чем стоит беспокоиться.

– Что-то мне подсказывает, сударь, что спросить об этом я должен у вас, - хрипло пробормотал Александр, пытаясь подняться. Встать удалось не с первой попытки, но, худо-бедно, водрузить себя на две конечности удалось.

– У меня? С чего бы?
– Макконал удивился столь неубедительно, что Афонова в другой ситуации разобрал бы смех. Вот только сейчас было не до веселья.

– Какого черта мне мерещатся сцены из ваших россказней?
– Прорычал штабс-капитан, наградив американца разъяренным взглядом.

– Просто побочный результат...
– Майкл осекся, увидев выражение лица Александра.

– Не знаю, чему вас учили в вашей... масонской ложе, но вранье в этот список явно не входило. Лучше бы вам проявить чуть больше ума и правдивости.
– В последних словах сквозила откровенная угроза. Больше всего Афонова беспокоило даже не собственное психическое здоровье, а поведение американца. Раз врет - значит, есть что скрывать.

– Из-за амнезии Накано и Ванеева, реальность очень нестабильна.
– Макконал покосился на офицера с явной опаской. Говорил пленник неохотно, но страх оказался сильнее.
– Если в измененном мире один из вершителей, изначально ему принадлежавших, соприкасается с предметами или информацией из 'прошлой' реальности, есть серьезная вероятность полной отмены свершившегося изменения. Так что эти галлюцинации - хороший признак. Видимо, ваш мозг вовсю принялся излучать в мир информацию о том, каким он должен быть на самом деле. Этакий троянский конь.

– Я тут при чем?
– Недоуменно нахмурился Афонов. Слова Макконала отдавали совсем уж запредельным безумием, - я к вашей секте отношения не имею.

– К 'секте', конечно, нет, - американец неожиданно ухмыльнулся. На лице проступила ядовитая ухмылка. Как будто безнадежное поражение в одночасье превратилось в сокрушительную и полную победу.
– Но потенциал вершителя у вас есть. Я же говорил, людей со способностями очень немало. Обучение в данном случае необязательно. Удачно получилось. Самое крайнее через неделю амнезия у Ванеева и Накано закончится - и подобный трюк уже не провернешь.

– И вы мне пытаетесь доказать, что из-за всех этих нелепых россказней, которые вы мне на пару с подельником наплели, Россия опять превратится в странноватую федерацию со всеми вытекающими?
– Скептически уточнил Афонов. Можно, пусть со скрипом, поверить во все, что наговорил ему американец, но последнее известие тянуло на совсем уж форменное сумасшествие.

– Вопрос двух-трех дней.
– Самое паршивое, подумалось штабс-капитану, Макконал в своих словах, похоже, не сомневается.
– Что поделать, так уж устроены наши с вами головы. Вселенная чертовски доверчива к их содержимому.

– Думаю, мы с вами еще найдем, о чем побеседовать, - мрачно пообещал Афонов.
– Не уходите пока никуда.

Заперев за собой дверь, офицер отправился на поиски местных обитателей. В голове царил полный кавардак.

– Узнали, что хотели?
– Поинтересовался якудза, дожидавшийся рядом с охранником у выхода из здания.

– Не до конца. Есть возможность подержать его здесь еще пару дней?
– Поинтересовался Афонов, вернув ключ от камеры.

– Да хоть неделю, - безразлично пожал плечами японец.
– Шеф велел оказывать вам помощь, а гайдзин нас не обременит.

Александр медленно брел по кривой шанхайской улочке, вдыхая пропитавшую город вонь. Китайцы, в отличие от японцев, о чистоте заботились мало. Так что то и дело приходилось обходить кучи отбросов и подозрительного вида лужи. Интересно, каков Шанхай в той реальности, которая, если верить Макконалу, вот-вот властно заявит о своих правах на эту сумасшедшую планету?

В сорок девятом, когда правительство Чан Кайши капитулировало, японцы не очень-то долго пытались найти общий язык с новыми подданными. Имперская администрация в ответ на непрерывную партизанскую войну приступила к 'политике великого очищения'. Международный Дипломатический Конгресс, созданный после второй мировой, попытался принудить страну восходящего солнца отказаться от подобных мер, но Россия и Япония заблокировали проект декларации. Китайцы пытались бежать в пророссийскую Западно-Китайскую Республику, кому-то это даже удавалось, хотя куда больше народу перехватили санитарные кордоны японцев. К пятьдесят седьмому, когда 'великое очищение' закончилось, китайцев в японской зоне осталось чуть более шестидесяти миллионов человек. И теперь, выходит, этот забитый народ получает второй шанс на собственную страну. Как и индийцы. Впрочем, эти-то, по сравнению с китайцами, отделались легким испугом.