Афонов тяжело выдохнул и опустился на корточки, опершись спиной о стену очередной хибары. Он чертовски мало знал о мире, который, похоже, и впрямь вот-вот из-за него возникнет. Не будет поездов смерти. Немцев никогда не запрут в Сибири, где они будут медленно растворяться в местных национальностях. Столицей Германии будет не Штутгарт, а Берлин... В котором едва ли будет что-то от того размеренного провинциального болота, каким он является сегодня. Выживут сотни миллионов человек. Многие выживут, злобно подумал Александр, но только не те, кто в сорок пятом окажется в Хиросиме. И еще какие-то идиоты умудрятся славно обрезать со всех сторон ту самую Россию, которой он, Охранной Канцелярии штабс-капитан, однажды присягнул на верность. А сам русский народ вдосталь нахлебается собственной крови - куда больше, нежели в русско-германской и второй мировой.

Стоят ли обретенные во второй мировой территории и богатства той цены, которую заплатили русские и японцы сами... и заставили заплатить весь остальной мир, хотел он того или нет?

Пойди разберись. Хотя, конечно, все может быть куда проще, и следует больше внимания уделять таким прекрасным вещам как сон и отдых. Афонов со вздохом потер глаза. Последние дни вышли донельзя сумбурными.

Из тяжелых раздумий Афонова вернула в реальность приятная, мягкая музыка. Источником звука оказался архаичный динамик, установленный на столбе неподалеку.

– Опять!
– Прошипел штабс-капитан.
– Да сколько...

– Внимание!
– Музыку сменил мощный мужской голос. Афонов едва не зажмурился. Чистейший русский язык без малейшего намека на акцент. Подумать только, как мало для счастья надо тому, кто слишком много времени провел на чужбине. Около столба тем временем собралась немалая толпа. Афонов напряженно смотрел на своих соотечественников. В небогатой (чтобы не сказать - бедной) одежде, на лицах печать напряженного ожидания.

– Внимание,говорит Москва. Передаем важное правительственное сообщение. Граждане и гражданки Советского Союза!

Сначала советская власть, подумалось Афонову, теперь вот - Союз. И у Мейера в его писульке то же самое.

– Сегодня в 4 часа утра без всякого объявления войны германские вооруженные силы атаковали границы Советского Союза. Началась Великая Отечественная война советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Наше дело правое, враг будет разбит. Победа будет за нами!

Какие же у них лица... Страшные, напряженные, угрюмые. Взгляд споткнулся о статного молодого человека в непривычной военной форме. Лицо показалось странно знакомым. Мысли о нереалистичности происходящего вышибло, словно молотком. Штабс-капитан уже однажды видел его в семейном альбоме. Прадед. Знаменитый контрразведчик, полковник охранки. Именно фотографии, с которых жизнерадостно улыбался статный красавец в черной форме, восхитили маленького Сашу настолько, что он с самых малых лет мечтал однажды надеть такую же.

Сейчас Сергей Афонов радостным не выглядел. Мрачное и сосредоточенное лицо скорее было бы уместно на похоронах... Или на погрузившейся в давящую тишину улице.

– Да ничего страшного. Погонят немца до самого Берлина. На пару месяцев всех дел.
– Беспечный голос откуда-то из толпы заставил щеку прадеда нервно дернуться. Он, похоже, на этот счет придерживался совсем другого мнения. Александр стоял совсем рядом, но мрачный офицер смотрел сквозь потомка.

– Сергей Афанасьевич...
– Попытался позвать Афонов. Никакой реакции. Ну конечно, окружающие его не видят.

Вторую попытку предпринять он уже не успел: оглушительный грохот сбил штабс-капитана с ног, земля пошатнулась, словно от чудовищного удара. Афонов рухнул на зеленую траву. Сверху посыпался непонятный сор. На траву?!

'Декорация' сменилась на зеленый луг, по которому тут и там распластались солдаты в зеленой униформе. Сверху равнодушное синее небо безразлично смотрит, как среди сжавшихся людей рвутся снаряды. Первый, второй... Земля подпрыгивала, словно обезумевшая.

– Встать! Встать, сукины дети! Вперед!
– Опять прадед, все в той же непривычной форме, правда на этот раз - измазанной в грязи и копоти.

– Ну! За Родину!
– люди, только что скулившие от ужаса, поднимаются. Афонов содрогнулся от той ненависти, что горела в их глазах.
– За Сталинааа!

– Урааа!
– Дикий рев бросившейся вперед пехоты. Последнее, что увидел штабс-капитан - как стремительный росчерк пулеметной очереди, словно бритва, распарывает живот прадеда.

По атакующим порядкам словно проходит коса. Люди валятся на землю, захлебываясь кровью, теряя конечности. Оглушительный грохот за спиной. Танк с красной звездой на башне мало что не в упор расстреливает холм, с которого бьет пулеметчик.

Афонов почувствовал, что по щекам текут слезы. Люди, которые умирали вокруг, не видели подтянутого офицера в чистом черном мундире. А он ничем не мог им помочь. Он даже не знал, как вырваться из кошмара, в который его затянула неведомая сила.

Мир словно раздробился на тысячи обломков, каждый из которых остервенело впивался в сознание Александра. Перепаханные поля, усеянные телами мертвых и догорающими остовами танков. Петербург, щерящийся на мир черными провалами окон и остовами разрушенных домов, среди которых бродят люди, больше похожие на тени. Афонов кричал, умолял, сам не понимая, кому и что он кричит среди превращенных в дымящиеся руины русских городов, проносившихся мимо его взора.