На экране возникла надпись «Конец фильма», и я, наконец, выдохнул. Мне было сложно что-либо говорить.

– Значит, это эксперимент. Создание идеального советского человека, который не спит, не ест, а лишь служит своему делу. С помощью излучения... стоп! Каким же образом я сохранил рассудок? Или же это временно, и я скоро стану таким же болваном, как и они?

Выйдя из раздумий, я понял, что совсем забыл о зрителях кинотеатра. Безумцы повернулись, и теперь буравили меня ненавистным взглядом. Пионер внезапно поднёс горн к своим губам, а красноармеец схватил винтовку. Я резко схватил автомат и навскидку выстрелил в противника. Несколько пуль деморализовали красноармейца, а три с глухим стуком врезались в его могучую грудь, порвав грубую шинель. Стараясь успокоить головную боль, вызванную звуками горна пионера, я бросился прочь из кинозала. Звон в ушах нарастал. Я быстро спустился по лестнице и остановился, будто налетел на стену. Меня ослепил свет фар, и оглушил могучий рёв военного грузовика.

– Чёрт побери, с грузовика-то всё и началось!

Я бросился под стойку гардероба, услыхав возмущённый возглас зрителей за своей спиной. Раздался оглушительный грохот и звук битого стекла, перемалываемого тяжёлыми колёсами ЗИЛа. Освещение кинотеатра не выдержало и погасло. Теперь вестибюль кинотеатра освещался лишь чудом уцелевшими фарами военного грузовика.

– Как им удалось заехать на грузовике сюда?

В следующую минуту я оглох от треска автоматных очередей. Ответом им послужили ужасающие вопли выбежавших за мной зрителей. Стараясь не терять самообладания, я пополз между железными вешалками, приметив приоткрытую дверь служебного помещения. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я очутился за этой дверью. А вопли ППШ не умолкали.

Поднявшись на ноги, я бросился к двери напротив меня и вышел в служебный коридор. Навстречу мне с грозным рёвом и отчаянно размахивая топором, бежал пожарный: глаза его горели в полутьме. Помня о том, что патронов у меня мало, а позади – дюжина рассвирепевших солдат, готовых разорвать меня на части, я резко приложил приклад к плечу и выжал спуск. Пуля вошла противнику в шею, и тот, выронив топор, прижал свои руки к горлу, из которого фонтанчиком хлынула кровь. Не тратя времени, я сбил пожарника с ног прикладом, на бегу пальнул несколько раз в окно перед собой. Стекло лопнуло и разбилось. Вскочив на подоконник, я спрыгнул с окна на улицу. Тем временем ад в кинотеатре не прекращался. Я бежал до тех пор, пока очереди не смолкли.

Прислонившись к покосившейся разбитой телефонной будке, я переводил дух. Собирая в кучу все мысли, я понимал, что здесь опасно, что нужно передохнуть, поспать, а затем действовать. В кромешной тьме я ничего не видел, а пускаться в путь так было невозможно.

– Жаль, что я ушёл слишком далеко от квартиры Люды. Стоило бы туда вернуться и передохнуть.

Вспомнив о фонарике, я вытащил его из кармана, зажёг. Осветил аллею, на которой я находился. Где-то неподалёку послышался собачий лай. В воздухе витал запах горелой резины. Я поморщился. Мозг лихорадочно искал решение из сложившейся ситуации.

– Где-нибудь есть лежка, где можно передохнуть. Не обязательно, что это квартира. Какой-нибудь магазин.

Отсоединив диск к ППШ, я осветил его. Ещё десятка три патронов: хватит на одну потасовку с солдатами.Но, в скором времени мне придётся вновь искать патроны и припасы. Вновь присоединив боекомплект к автомату, я пересёк аллею и очутился на маленькой улочке, плотно заставленной разбитыми машинами. На углу стоял какой-то магазин, и я осветил вывеску: аптека.

– Это лучше, чем ничего. В конце концов, выбора у меня нет.

Дверь в аптеку отворилась тихо. Зайдя внутрь, я почувствовал запах лекарств. Как в госпитале. Осторожно подкравшись, я увидел за витриной медсестру, возившуюся над чем-то спиной ко мне. Перелезая через витрину, я не переставал держать автомат на спуске: мало ли, вдруг она резко повернётся ко мне.

Я уже не испытывал отвращения к их ужасным лицам без кожи, к их оголённым черепам. Ощутив на ладонях вязкую и липкую кожу медсестры, я коротким движением свернул ей шею и тихо положил вдоль прилавка. Затем, вскинув ППШ, проследовал в служебное помещение. Маленькая комнатка, в ней- стеллажи с лекарствами, маленький столиксо свечой и спичками, и небольшой топчан. А старому солдату больше и не требуется. Сняв ППШ, вещмешок и китель, я зажёг свечу, выключил фонарик. Затем развязал вещмешок, выложил на столик последнюю банку тушёнки и флягу со спиртом.

– Что же теперь? Как же болит башка после того, как эти сволочи меня оглушили! Стоп…. Я же в аптеке. Стоит поискать антибиотики.

Взяв со столика баночку с огарком, я встал и осветил стеллажи. Перекись, йод, бриллиантовый раствор, стрептоцид. Всё не то. Наконец, я увидел одно знакомое название. Аспирин.

– И хорошо, он, надеюсь, не даст мне умереть!

Я не знал дозировки, но на всякий случай забросил в себя две таблетки, потом откупорил флягу и запил лекарство спиртом. Слышал, что это очень вредно, но сейчас мне было всё равно.Присев на край топчана, я посмотрел на банку с консервами. Нет, есть не хотелось.

– А вот передохнуть – это сейчас очень важно.

Потушив огарок свечи, я лёг и погрузился в свои совсем невесёлые и мрачные мысли.

– Эксперимент. Великое преобразование. И как у Вождя поднялась рука подписать приказ о начале этого безумия? Ну… скорее всего, что-то пошло не так. Что-то не то с этим Излучателем. В любом случае, я должен добраться до него и отключить эту ужасную машину. Возможно, не всё ещё потеряно.

На улице было тише, чем вчера. Вполне возможно все солдаты сейчас рыщутв окрестностях кинотеатра «Большевик», разыскивая нарушителя спокойствия.