— Там они недолго пробудут. Потом на юг.

— Если выехать прямо сейчас, то можно прибыть в Маунт-Гретна еще до прихода поезда.

— Можно. Но поедешь — сделаешь плохо и ему, и себе, и Сидни, и детям. К тому же я не уверена, что это именно Маунт-Гретна. Может, какое-то другое место. Грейс, пора вспомнить о вещах, в которые верит Сидни. Ты должна подумать о нем. Скоро он уезжает, и шансов быть убитым у него ничуть не меньше, чем у Бэннона. Пока Сидни не уедет, ты должна оставаться его женой.

— Это как следует понимать? — рассмеялась Грейс. — Хочешь услышать кое-что интересное, Конни? Когда Сидни вернулся из Нью-Йорка, знаешь, что он, в частности, сделал? Ни слова не сказав мне, отдал штопать свои носки Джули. Вот какая я ему жена. Все кончено, Конни. Вот так мы теперь живем. Все кончено. Я для него умерла. Он хочет быть подальше от меня, так почему бы мне не жить с тем чудовищем, которое только что промаршировало под окнами?

— Я не понимаю тебя, Грейс.

— Ну и не пытайся. Не надо.

— Немало?

— Я не сказала «немало». Я сказала «не надо». Не надо. Ясно? Я сама себя не понимаю. Да не собираюсь я ничего делать, Конни, просто болтаю, чтобы себя послушать.

— В таком случае скажи себе и послушай: «Я изо всех сил буду стараться, чтобы угодить Сидни с этого самого момента и пока он не уедет».

— С чего это ты вдруг встала на его сторону?

— А с того, что только что я увидела, как на войну уходит мой брат, и поняла, что мы должны делать для них все, что в наших силах. Для них вопрос стоит так: жизнь или смерть. Для нас же — просто мелкие неудобства.

— Бэннон звонил мне. Следуя твоей логике, я должна была еще разок с ним переспать.

— Ничего подобного. Бэннон не имеет к тебе никакого отношения, а ты не имеешь никакого отношения к Бэннону. По правде говоря, Грейс, кому-нибудь давно следовало сказать тебе, что ты чудовищная эгоистка; будь это не так, ты бы ни за что не угодила в такую историю.

— Всего несколько дней назад я была интересной и красивой женщиной. Но стоило твоему брату отправиться на войну, как превратилась в эгоистичную поганую сучку.

— Такого я не говорила, хотя насчет эгоизма все верно.

— Что ж, если так, то я ухожу. Вряд ли мы можем и впредь оставаться подругами, Конни. Мне не нравится думать, что ты с неодобрением относишься ко мне, или к моему поведению, или к моим чувствам.

— Весьма сожалею, Грейс. Но ничего страшного, у нас и прежде бывали такие стычки. Ты остынешь, успокоишься…

— Успокоюсь? Да я в жизни не была так спокойна! Всего хорошего!

Грейс вышла из комнаты, закрыла за собой дверь, и, по мере того как она пересекала приемную, шаги ее все отчетливее звучали в такт оркестру, сопровождавшему полк. Затихли они, только когда Грейс дошла до машины.

Глава 4

И вот ночь и покой снизошли на них, они остались наедине. Оба лежали бодрствующие, удерживаемые ото сна тревожным ощущением близости другого, ощущением, которому не давало рассеяться едва уловимое дыхание, которое не было сном, и каждый это знал. Они снова были у себя на ферме, а не на театральной сцене фестиваля; уже час или более того, как ушел, пьяно распевая какую-то песню, последний гость; он добрался до шоссе и горланил до тех пор, пока его не подобрал идущий в сторону города автомобиль. Вновь на какое-то время наступила тишина, нарушаемая лишь стрекотом цикад и шумом воды, переливающейся через плотину. Затем послышались голоса двух мужчин на конюшне, не долгий стук копыт по булыжнику на дворе и почти сразу легкий, невесомый галоп на проселке, и скрип кожаных седел, и бодрые голоса верховых из Национальной гвардии, начинающих при свете луны свой долгий путь в сторону казарм.

Закашлялся ребенок.

Оба прислушались. Кашель на минуту-другую оборвался, потом раздался снова.

— Это Билли. — Грейс встала с постели. — Пойду дам от кашля что-нибудь. — Она надела халат и быстро вышла из комнаты.

Через несколько минут Грейс вернулась, на сей раз ступая в темноте медленно и неслышно.

— Он спросил про тебя, но я сказала, что ты спишь.

— А чего он хотел?

— Да ничего особенного. Просто сказал, что, если не спишь, может, заглянешь к нему. Но я ответила, что тебе завтра рано вставать. Не ходи к нему, Сидни. Это лекарство от кашля, оно еще вроде как снотворное, а Билли нужен отдых.

— Мне не понравилось, как он кашляет.

— Ничего страшного. Я измерила ему температуру — всего 36,9. Пусть поспит.

— Ладно. Но мне хотелось бы быть рядом, когда меня зовут дети.

— Им придется привыкать к тому, что тебя нет дома. — Грейс снова легла в кровать.

— Как это? А, ты про флотские дела.

— Ну да. Про что же еще?

— Ну, мало ли про что. Я все жду, когда ты попросишь развода.

— Правда? А я жду, что это ты скажешь, что разводишься со мной.