Однажды вечером, пока Софи не было, я опять вышла в зазеркалье. Казалось, ничего не изменилось, но вдруг я почувствовала, слабый свет внизу за выступом скалы. Рискуя сверзится в океан, я встала на четвереньки, уцепилась за скользкие камни и заглянула за выступ.

Дверь!

Я дернулась от радости. Что-то глухо хрустнуло, и рука провалилась в пропасть. Я потеряла равновесие и повалилась в образовавшуюся расщелину. Каким-то чудом плечо застряло в расщелине, и я повисла вниз головой прямо над дверью. Возле нее была площадка не более полуметра, а дальше бездна.

А если бы я упала, что тогда?

Проверять совсем не хотелось. Я медленно вскарабкалась назад, осторожно села и спустила ноги в провал. Самым трудным было уговорить себя спрыгнуть на площадку у двери. Но мысль о том, что в любую минуту может вернуться Софи придала решимости. Я спрыгнула.

Чуть приоткрыв дверь, я сразу узнала родительскую спальню. Интересно, откуда в нашем доме взялось зеркало?

Родители готовились к путешествию. Посреди двуспальной кровати лежал разложенный чемодан. Мама поминутно входила и выходила из комнаты, принося и докладывая в чемодан вещи. На прикроватной тумбе лежали две бордовых книжечки.

Паспорта!

Я дождалась, когда мама в очередной раз выйдет, открыла дверь и вошла в отражение. Сразу попыталась схватить паспорта, но не тут-то было. Бестелесные пальцы нырнули сквозь документы прямо в тумбочку.

Гадство! Как это делается-то?

— Стас, ты уже зарядил видеокамеру? Ее можно положить в чемодан? — спросил мамин голос из соседней спальни.

— Да! — глухо отозвался отец с первого этажа.

— А где зарядка от твоего телефона?

Я судорожно билась над паспортами, пытаясь ухватить хотя бы один.

— А, вот, нашла! — крикнула мама.

Ну давай же!

Я глубоко вздохнула и шумно выдохнула. Мать ходила совсем рядом за стенкой. Я слышала, как она открывает шкафы и двигает ящики.

Последняя попытка!

Я встряхнула руками, задержала дыхание и медленно потянулась к паспортам, мысленно представляя шероховатую поверхность обложки.

Вуаля! Ну наконец-то!

Послышались приближающиеся шаги.

Я не нашла ничего лучшего, как кинуть паспорта в щель между стеной и комодом. Комод был старинный, тяжелый, мы ни разу не двигали его с места.

Надо срочно убираться! Как только родители обнаружит пропажу, наверняка наберут меня.

Я промаялась всю ночь, ожидая звонка, но телефон молчал. Совсем расстроившись, я отключилась к рассвету. Звонок раздался в шесть утра. Мама со слезами в голосе сообщила о пропаже паспортов. Поездка сорвалась. Я с трудом сдержала ликование.

Мама заверяла, что сегодня же отыщет документы (ведь деваться-то им некуда) и, возможно, уже завтра они сядут на самолет до Праги. Я сухо ответила, что не успела соскучиться, зевнула и положила трубку.

— Да у меня тоже с родителями не складывается, — вздохнула Софи и макнула рогалик в баночку с йогуртом. — Они вообще-то хорошие, я их люблю и все такое. Но мы слишком разные!

— Ага...

— Они — упертые католики. Каждое воскресенье норовят одеть меня в серый балахон и отвести на мессу. Музыка моя — это грех. Мальчики — это грех в квадрате. Они постоянно заставляют молиться и просить прощения за все подряд! Загробная жизнь, бла-бла-бла, все зачтется... Кто вообще знает, что там будет в загробной жизни? Может, там нет ничего!

— Вот это будет облом.

— Ну! Однажды я немного загуляла. Так они заставили целый день стоять на коленях и читать псалмы. Хорошо еще, что у меня в кармане плеер был...

— А мои — атеисты.

— Повезло тебе, — Софи опять вздохнула. — Блин!

— Что такое?

— Я превращаюсь в чешку!

— С чего это?

— Ем эти дурацкие роглики и, кажется, они мне нравятся больше круасанов. Я предательница!

— Да брось ты! — я отмахнулась. — Это временно.

— А хочешь новость? — Софи живо работала челюстями.

— Надеюсь хорошую?

— Ну как сказать... Вчера, пока ты где-то шлялась, мне стало скучно, и я пошла в TV-room. Думала, вдруг познакомлюсь с каким-нибудь симпатичным чехом.

— И как успехи?

— Да никак! И вообще я о другом. Так вот, в TV-room пара девчонок, чешек, новости смотрели. И как раз библиотеку показывали. Я попросила перевести, о чем говорят. Представляешь, украли Вышеградский Кодекс!

— Украли что?

— Ну тот самый дорогой в Чехии талмуд. Помнишь, нам библиотекарь рассказывал?