Шрифт:
— Софи, давай хоть немного поспим.
— Если бы у меня парень был вампиром, я бы все узнала в самых мельчайших деталях! Тебе не интересно было что ли?
— Он не рассказывал. А когда я узнала, возможности порасспрашивать уже не представилось.
Я легла и отвернулась к стенке.
— Ты не поедешь встречать родителей?
— Нет. Сами как-нибудь доберутся.
— Как хочешь. Я постараюсь уснуть. Хотя какой сон после такого...
Она спала уже через пять минут.
Какая она сильная! Почему я не такая? Будь Софи на моем месте, она бы никому не позволила отнять то, что ей дорого. Она была бы тайфуном, которому бесполезно сопротивляться. А я всего лишь сквозняком... Я так легко отказалась от него.
«Себя прости» — так сказал тот человек. Кто он? И мост, и ожившие статуи? Я никогда не видела ничего подобного в зазеркалье. Как получилось незаметно миновать отражение и дверь? Нужно вернуться и проверить, действительно ли я видела то, что видела. Но главное, я должна убедиться, что черная башня на месте. Ведь я знаю, он там! Мне только нужно найти способ добраться к ней.
Послышался стук в дверь.
Часы в коридоре показывали девять тридцать утра. Я отперла.
— А мы с папой сразу к тебе.
Так я и думала… Явились, не запылились!
Отец держал ручку маленького чемодана, какой обычно берут в ручную кладь. Непохоже, чтобы они планировали провести в Праге два месяца, как обещали.
— А мы спим, — ответила я без приветствий. Приглашения войти они не дождутся.
— У вас сегодня нет занятий? — заискивающе поинтересовалась мама.
— Есть.
Она поджала губы.
— Я думала, ты нас встретишь... Софи не передала номер рейса и время?
— Передала.
— Надя, в чем дело? — подал голос отец.
— В вас. Разве не понятно?
— Мы устали с дороги, — вздохнула мама примирительно и слащаво. Она попыталась протиснуться в прихожую. — Наденька, давай чайку попьем... — она осеклась, увидев в коридоре зеркало в полный рост. Ее лицо тут же приобрело жесткое выражение, которое я хорошо знала. Вот она настоящая.
— А ну-ка, дай пройти, — приказала она.
— Нет! Вам здесь делать нечего. Отправляйтесь в свой отель и там хозяйничайте!
Но мать отпихнула меня и вошла.
— Стас, — крикнула она отцу, — не стой столбом! Посторожи возле зеркала, пока я буду собирать вещи.
Проснулась Софи, вылезла из кровати и мутным взглядом обвела присутствующих.
— Привет, — сказала она по-русски, — как дела?
— Добрый день, Софи, — ответила мама на ломаном французском. — Боюсь, что Надина возвращается в Льеж.
— С чего это вдруг? Я никуда не еду.
— С того, что ты не выполнила обещание! — взвизгнула мама. — С того, что ты ведешь себя вызывающе, пропускаешь занятия, из-за которых ты, собственно, здесь! Ты едешь домой!
Отец стоял в проходе, угрюмо разглядывая что-то за окном.
— Я не могу вернуться, — решительно возразила я по-французски. — Мне запретили.
— Здесь только я могу что-то запрещать! — мама бешено сверкала глазами.
— Полиция запретила.
Мама замерла.
— Что ты говоришь?!
— Я свидетель преступления.
Отец, наконец, удостоил меня недоуменным взглядом.
Подошла Софи и начала выуживать из чемодана свои вещи.
— Ее вчера допрашивали, — мимоходом бросила подруга.
Неожиданно в дверь постучали. Служащий с рецепции попросил спуститься вниз, чтобы расписаться в бланке получения заказного письма.
Ч1, Глава 9
Когда я вернулась, мама сидела за столом и утирала платком глаза. Отец, еще более угрюмый и мрачный, все разглядывал что-то за окном. Софи с папкой для рисунков на плече шепнула, что убегает на лекции, и скрылась за дверью. Вот бы и мне так...
Занятые поиском паспортов, родители пропустили главную новость недели, взволновавшую всю Европу.
— То есть ты видела вора? — сказал отец после моего краткого пересказа. Он старательно растирал лоб, оставляя на нем красные полосы. Делал он так исключительно в моменты полной растерянности.
— Да я сама толком не поняла. Он подменил книгу, ну а я...
— Ты его запомнила?
— Не так чтобы очень... Вроде бы сотрудник архива. Белый халат там, перчатки...
— Надя, тебя даже на день оставить нельзя без присмотра! — мать, как всегда, в своем репертуаре.
— Анастасия, давай не будем... В чем она, собственно, виновата?
Отец покрутил в руке повестку, предписывающую мне явиться в полицию сегодня в 14:00. Он шумно выдохнул.
Стало жаль его. Он всегда был слабее и чувствительнее мамы и всегда относился ко мне с куда большим пониманием. Мать хоть и плакала по любому поводу, но я давно поняла, слезы — всего лишь средство манипуляции. Своими слезами она уже никого не растрогает.