— Предлагаю следующее: — сказал я, — вы подписываете необходимые документы на имя Тимофея Невинного и отдаете адвокату, которого я выберу сам. Я звоню на горячую линию, сообщаю адрес и ничего больше. Если операция проходит удачно, и вы находите то, что искали, я немедленно, без каких-либо ваших бюрократических проволочек, выхожу на свободу. Вы забываете о моем существовании. А сейчас я бы хотел связаться со своим адвокатом.

— Наденьте мешок на голову, — приказали из динамиков.

Вот долболоб!

……

Индивидуальная клетка. Холодная скамья. Я лег и закрыл глаза. Было о чем подумать, но мысли никак не хотели соскочить с орбиты моего персонального солнца. Не думать о Наде... С таким же успехом можно не думать об отрубленной руке. Как смириться, что ее половина или десятая, сотая, да хоть бы даже и тысячная часть ненавидит меня настолько, что сдала копам? За что? Ведь никогда не лгал ей. Я знал, Надя тайком следит за мной и все ждал, когда же она потребует объяснений. Но она предпочитала ошибочно додумывать и действовать против, даже не попытавшись спросить, почему я поступаю так или иначе.

В чем я обманул ее доверие?

Разве могла она предать меня, предать нас?

Твою мать! Эти гниды забрали колеса!

Я должен был уснуть, чтобы разобраться и найти выход для нас обоих. А если все-таки ее мать была права? Если место Нади занял…

— Невинный, мешок на голову, — прокричали из коридора.

Я встал.

— Вы меня за попугая тут держите? Иди знаешь куда!

— Тогда никаких тебе адвокатов.

Я нехотя поднял черную тряпку, нахлобучил на голову и подошел к решетке.

— У вас есть право на один телефонный звонок, — услышал я совсем рядом. — У тебя пять минут. Протяни руку, я передам сотовый.

Я просунул руку между прутьев и, как только почувствовал тычок в ладонь, ухватился выше и стряхнул с головы мешок.

— Стой и не двигайся, — приказал я.

Рука замерла.

— Открывай клетку!

— У меня нет ключей, — промямлил дежурный.

— Предусмотрительные суки! Где свидетельница? Надина Серова?

— Сегодня утром дала показания и, после успешной операции по поимке преступника, ей дали разрешение покинуть страну.

— Когда?! Когда она может уехать?

— Разрешение вступило в силу незамедлительно.

Сегодня!

— Чтоб вас всех! — Я пнул прутья, запястье полицейского выскользнуло из моих рук.

— Твою мать, сука, Аааа!

Полицейского и след простыл.

Мобильник остался валяться на полу. Я протянул ногу, зацепил телефон и подтолкнул к прутьям. Набрал Шоно.

— Шон, у меня пять минут. Я в полиции. Взяли прямо из дома.

— Где машина?

— Да при чем тут машина! На стоянке позади дома. Слушай, бро, это в последний раз, обещаю. Ты мне нужен!

— Хм…

— Я предложил копам… пойти на сделку. Обещал рассказать, где искать кодекс. Взамен меня отпустят со всеми бумагами.

Шоно лишь спросил:

— Ну, и куда ехать?

— В полицейский участок на Праге 1. Копы подготовят бумаги и отдадут тебе, как моему адвокату. Если, типа, у них все получится, то обо мне забудут.

— Понял.

— Бро, нужно выйти сегодня же! — от отчаяния живот сводило. — Ей дали разрешение покинуть страну! Я больше никогда…

Соединение оборвалось. Я бросил трубку, обхватил себя руками и сложился пополам. Нужно успокоиться и сосредоточиться, иначе все пропало.

……

Час спустя меня с мешком на голове, в наручниках и, на это раз, в перчатках, поволокли в допросную. За спиной щелкнул дверной замок.

— Козлы! — узнал я голос Шоно.

Он стянул с моей головы тряпку.

Я не смог сдержать улыбки.

— По крайней мере, от мешка куревом не пасет.

— Да ладно, дело прошлое, — Шоно скривил губы.

Он был в черном костюме и при галстуке, будто на похороны собрался.

— Тебе реально отдали документы? Совсем ты на адвоката не похож.

— А для кого я наряжался? — фыркнул Шоно и кивнул на папку на столе. — Посмотрел, все путем, без шуток.

— Пан Невинный, — услышал я голос из динамика, — изложите всю известную вам информацию о Вышеградском кодексе на бланке, который передаст ваш адвокат.

— Ага! — крикнул я. — Мне носом писать?

Дежурный так торопился сбагрить меня, что забыл расстегнуть наручники. Следователь недовольно цыкнул. За дверью послышались голоса.

— Будем выбираться? — беззвучно спросил Шоно.