«Невозможно прощать каждый день. Такой любви не бывает.»

Я сжал кулаки.

— Мы не сможем быть вместе, — услышал я Надин голос.

— Сможем!

Я сейчас кого обманываю? Ее или себя?

— И сколько это продлится?

— Каждая минута с тобой — целая жизнь!

Я вдруг закашлялся. Перехватило дыхание.

— Прости за этот пафос, я всегда был… — дышать становилось все труднее и труднее. — Послушай, твое стартовое зеркало в подсобке в больнице. Найди себя и возвращайся. Приезжай…

В темноте кто-то схватил меня за руку и я...

Способ исполнения аккордов, при котором звуки следуют один за другим.

Страх и боль — то, что доктор Шоно прописал.

Неожиданно оказываешься на карачках в толпе. Со всех сторон толкают, остервенело орут прямо в уши, топчут ноги, руки, лезут на голову толстые, вонючие склизкие жабы. Вдруг понимаешь, и сам ты — жаба... толстая, склизкая и вонючая. Ты тоже вопишь и, как все, бросаешься на гладкие стенки пластикового резервуара, но сверху натянута сетка и старания напрасны. Ты падаешь назад в толпу, но с тупым упорством опять бросаешься вверх, бьешься о край резервуара, и летишь вниз. Нога застревает во рту у мерзкой твари под тобой. Огромная жаба сжимает челюсти, острые игольчатые зубы протыкают кожу, яд разъедает вспоротую плоть, ты вопишь и дёргаешься. Рывок, еще рывок... Нога в ошметках мяса и обрывках кожи деревенеет. Вдруг сетка сдвигается. В резервуар лезет огромная резиновая рука, и ты оказываешься пленником за толстыми латексными прутьями. А потом... потом тебе запихивают в рот лезвие ножниц и...

— Я велел уезжать, а ты обдолбаться! — рука Шоно зажимала мне рот. Его колено шилом давило в солнечное сплетение. — Логика — не про тебя, да? Ты подставляешь меня, кретин! Раз за разом подставляешь!

Я попытался высвободиться.

— Лежи, сука, и слушай! Поедешь со мной к ВВ, расскажешь свою историю, как погиб Семен и вернешь кодекс.

Что?!

Я опять дернулся, но он держал крепко. Тряхнул так, что в глазах потемнело.

— Не вернул?.. — промычал я.

— Скажи спасибо! Иначе — ты давно труп. ВВ должен поверить тебе, а не какому-то голландскому педику. Уж расстарайся!

Шоно надавил крепче, стало нечем дышать.

— Если хоть слово, хоть слово обо мне пропердишь, урою, сука!

Азиат вытащил из моего кармана сотовый. Защелкали кнопки. Телефон полетел назад.

— Другого барыгу найди, идиот! Эта крыса о каждой твоей ходке ВВ стучит.

…...

Шоно толкнул меня в дверь. ВВ сидел за столом прямой, как шпала, с бледным бесстрастным лицом. Кажется, седых волос у него прибавилось.

Шоно прошествовал к столу и положил перед ВВ рюкзак.

— Вот, — сказал он, — при нем была.

ВВ расстегнул рюкзак, и, поморщившись, заглянул внутрь, будто ожидая, что оттуда кто-то выпрыгнет. Он осторожно вынул книгу, осмотрел со всех сторон, полистал.

— Спасибо, Шоно, — сказал он надтреснутым голосом. — На тебя можно положиться. Ступай. Подожди в приемной.

ВВ мазнул меня взглядом и указал на кресло. Я сел и виновато опустил голову. Какое-то время мы молчали.

— Ты разочаровал меня, Тимофей, — сказал он так, будто это должно было стать самым большим несчастьем в моей жизни. — Я многое готов был простить, мальчик, но ты перешел все границы.

Я ничего не ответил.

ВВ поднялся из-за стола и встал напротив.

— Семен был мне… Хм… Он был человеком, который стоил моего доверия. Я слушаю.

Я поднял голову и посмотрел на него, не в силах больше скрывать ненависть.

— Что конкретно вы хотите знать?

ВВ влепил пощечину. Длинный ноготь на мизинце оставил глубокую царапину на моей щеке. Сколько мы с Шоно дрались, синяки, порезы, разбитые лбы, вывихнутые запястья… но сейчас больнее. Щека вспыхнула. Я тут же потушил пожар. Царапина растаяла, как снег на мокром асфальте.

Он мне никто. Пустое место!

— Я желаю знать, — истерично завизжал ВВ, — как я потерял свою правую руку! Незаменимого человека, который держал в ежовых рукавицах целый город, никогда не жаловался, не обременял пустяками и умел решать любые проблемы! Говори! Правду говори, щенок!

На меня хлынул поток энергии, но я успел закрыться.

Неужели он все еще верит, что может заставить меня хоть пальцем пошевелить? Да его выхлопы, как пердеж старика, не удивляют.

— Нас привезли в какой-то бар, — сказал я. — Все шло, как и должно было. Семен разговаривал с толстым китайцем.

— Ашуром?

— Да, кажется, так его звали. Семен и Ашур пили чай и договаривались о деле. Ничто не предвещало. Тут появился очкарик, взял книгу и начал рассматривать. А потом… Я даже не успел понять, что произошло, как Семен уже валялся на полу с простреленной головой. Там был парнишка лет тринадцати, он и стрелял. Должно быть, получил тайный сигнал от босса. Симыч тоже растерялся, а пацан опять пальнул. Попал мне в плечо. Я пытался приказать пацану бросить оружие, но тот ни в какую. Он выстрелил еще раз и пробил мне правый бок. А потом Симыч бросился на малого и закрыл меня собой… На звуки выстрелов прибежали два охранника. Те подчинялись беспрекословно, и только это спасло. Одному я приказал обезвредить киллера и толстого азиата, другому разобраться с очкариком, вернуть мне книгу и отвести назад в аэропорт. Так все и было.