— Перестаньте! — привыкнув к их бесконечным ласковым прикосновениям, я была не готова поверить, что на этот раз он настроен куда серьезнее. — Праздник вечером в общем шатре, а мы не там, и я…

— В общем шатре ты стесняешься, я это знаю. Человеческие девочки вечно всего стесняются, — он перебивает меня спокойно, мягко. Но рука его жестко держит за талию, лишая даже призрачного шанса вырваться, а другая, не удовлетворившись ощупыванием сквозь одежду, рвет вырез футболки, обнажая плечо, затем уверенно обхватывает мою грудь уже под бельем. — Но как сладко им бывает в процессе, верно?

— Не верно! — то, как он мял мою грудь, возбуждению совсем не способствовало. Хуже того, начинала подкатывать паника. Он не остановится. Вспомнились его обмолвки о том, что он изначально собирался меня «утешить», разговоры про «таинство первого проникновения» и то, что он выключил камеры, предстало вдруг совсем в другом свете. — Это что, вы так представляете себе «посвящение в археологи»?!

— Это славная традиция, Ларис, ее не надо ломать, — спокойно подтверждает он мои самые худшие опасения, полностью игнорируя мои отчаянные попытки убрать его руки.

— Нарданидэр, пожалуйста, — постаралась, чтоб голос звучал холодно и уверенно, — Я здесь с Лоурэлом, вы знаете. И он в первый же день сказал, что категорически против…

— Он сказал детишкам, не мне. Я здесь начальник, солнышко, — один его жест, и юбка задрана к поясу. — Да что ж ты бьешься, как рыбка? Тебя не учили вампиров слушаться? — игнорируя мои протесты, его рука проникает под ткань трусиков и уверенно движется к промежности. — Какая дивная шерстка! Люди, все же, такие зверушки…

— Так не страдайте… — отчаянно выгибаюсь, пытаясь избавиться от его пальцев, — …зоофилией!

И тут же получаю весьма чувствительный шлепок по той самой шерстке.

— Что за егоза, сказал же, расслабься, — нет, он не еще сердится, он недоумевает. — Подумай о красоте момента, девочка! О символичности происходящего.

Не думаю. Бьюсь. Отчаянно, безнадежно. И задыхаюсь, ведь попытки вырваться заставляют дышать значительно глубже, чем позволяет маска. Воздух. Мне так нужен воздух…

Он валит меня на спину, нависая сверху, неумолимо вдавливая пальцы мне в промежность, не обращая внимания, что я не готова, что его грубые действия причиняют лишь боль. Что я задыхаюсь, задыхаюсь…

— Прекратите! — уже шепчу, собирая последние силы, и слезы катятся куда–то за уши, увлажняя тысячелетний пепел. — Мне плохо так… маска…

Он замирает. И даже привстает, оставляя меня, наконец, в покое.

— Маска? — задумчиво переспрашивает он. — Если не будешь меня видеть — станет легче?.. Что ж, так даже интереснее.

И он тянется, чтобы снять посмертную маску с ближайшего черепа, и накладывает ее на меня — гипсовую поверх вампирской. Мир становится тьмой. Я пытаюсь содрать ее, но он держит. Ему это все проще — мои силы кончаются. Дышать… совсем… нечем… дышать…

— Как это символично, верно? — футболка рвется бесшумно. Звуков нет. Нет воздуха — нет звуков. Только голос. В маске. — Я твой проводник в мир истории, ты — мой проводник в мир людей. Вкусив твоей крови здесь…

И голос тоже пропал. Как и вес его тела, и тяжесть рук. И гипсовая маска с моего лица. А надо мной склоняется Лоу. Серые глаза смотрят встревоженно и серьезно, губы шевелятся… Я не слышу.

— Да что ты себе позволяешь?! — оглушительный рев. Нардан. Где он?

Я вздрагиваю и пытаюсь осмотреться. Лоу вынимает наушники из моих ушей и поднимает на руки. И уже взлетая с ним к потолку, я вижу профессора. В груде переломанных костей, среди расколотых вдребезги масок, неловко придерживая поврежденную, видимо, руку, он гневно открывает рот, произнося какие–то звуки. Но они до нас не долетают. Воздуха нет.

А вот птички поют. Все поют и поют, не давая покоя. И глаза приходится все же открыть. Яркий свет слепит, вызывая боль, каждый вздох отдается болью, мышцы живота болят, и даже попытки сглотнуть болезненны, как никогда.

— Попробуй попить, — мне помогают подняться, и чаша с прохладной водой оказывается у самых губ.

Фэрэл. Стоит на коленях у моей кровати и отпаивает меня водой.

— А Лоу… немного занят?

— Немного. Дерется с Нарданидэром.

— ?

— Обещали друг друга убить, но думаю, не дойдет. А вот покалечиться могут сильно. Злы были оба, как дети Дракоса.

— Злы? Разве? Не помню… Нарданидэр добрый был, очень. Все про мумии мне рассказывал, про маски… Про две взаимопроникающих традиции… И про традиции проникновений… У него все хорошо, вообще, с традициями. Чтит…