— Нет, ничего, — бормочет меж тем Нардан, — не страшно. Вот на что ты наступила, невнятный фрагмент, не более. Вряд ли мы выясним, что именно это было… А вот, погоди… — его пальцы нащупали что–то еще, — а вот это уже интересней, — он поднимает нечто небольшое, округлое, внимательно вглядывается, — смотри, а это голова… Могла быть целая фигурка… или просто навершие… деревянная, уже чудо, что сохранилась…

Пытаюсь разглядеть. Но предмет размером с перепелиное яйцо, в склепе темновато, а зрение у меня не вампирское.

— Он был воин, видишь? Характерная прическа… волосы убраны, скреплены на затылке…

Не вижу. Но киваю. Просто, чтоб он не зацикливался на этой мелкой находке. Хочется осмотреть все. Но оставлять его одного и отправляться во тьму… Вдруг еще на что наступлю ненароком. Поэтому жду. А он продолжает шарить в золе.

— Так, погоди, а это?.. Похоже, рука… да, вот кисть… — его следующая находка еще меньше, чем предыдущая. Надо быть вампиром, чтоб разглядеть в этой щепочке руку. — А знаешь, то, как расположены пальцы, как они согнуты… Он явно управлял колесницей, я помню похожие находки!.. А значит, здесь должны быть еще детали… Многофигурная была композиция… — и он вновь пытается отыскать в золе непрогоревшие фрагменты.

А я пытаюсь представить. Колесницы. Вот по этой бескрайней степи мчатся воины на колесницах. То время. Та древность. Про колесницы мы в школе учили, в музее даже была модель — простейшая повозка, два колеса. «Примитивные люди в своих древних войнах…» Потом вампиры настояли и объяснили, что война это плохо, но путь к миру и единому государству людей был долог…

Хоть что–то в истории правда. Но вот колесницы… Я как–то привыкла думать, что они у нас, по нашу сторону, а, значит, у нашего народа… Но если Бездны тогда не было, а степь была единой… Логично, но… Все равно не ожидала здесь…

— А настоящие колесницы вы находили, профессор? Не игрушки, не модели…

— Да, встречались. В основном, конечно, фрагменты… Самые древние, кстати, в Стране Людей, а самой лучшей сохранности — недалеко отсюда. Не у этого народа, правда, у соседей… Что, впечатляет близость к истории? — он улыбнулся.

— Даже не близость. Совпадение. Когда то, что ты находишь, совпадает с тем, что ты знал всегда — хоть кусочком, фрагментом — это впечатляет. Даже не «впечатляет», наверное. Радует. Согревает. Может быть, потому, что слишком многое, из того, что я знала, оказалось в итоге такой откровенной ложью.

— Ну почему же ложью? — светлейший руководитель экспедиции сразу посуровел. — Не вся информация подлежит разглашению, только и всего.

Он решительно встал, не забыв упаковать свои находки в пленку и сунуть в карман.

— Идем, с предками познакомлю. Детально здесь все потом осматривать будем… Только под ноги смотри, пожалуйста, внимательно. И вот здесь, — он провел пальцами по верхнему краю моей маски, — включается дополнительный свет.

И наконец–то осветился весь склеп. Нет, свет, конечно, был только там, куда я смотрела, но ведь все в поле моего зрения было освещено!

Скелеты лежали вдоль южной стены, очень плотно. А порой даже в два ряда, один на другом, так что кости верхнего частично просыпались сквозь нижнего и безнадежно смешались. Как и чувства мои при виде всего этого.

С одной стороны, от столь грандиозного сооружения я ожидала… большей торжественности, что ли. Ну, чтоб каждый покойник в отдельном каменном гробике или на резном каком столике. А тут их, похоже, просто запихивали, покуда влезали, да еще и сдвигали поплотнее предыдущих, внося последующих. Все посмертное «приданное» и вовсе валяется одной огромной полусгоревшей кучей, не разобрать, где чье.

А вот с другой… С другой мне вспомнились практикумы по анатомии, и мои бессонные ночи — сколько же я учила все эти кости! И захотелось присесть, как профессор ранее, и погрузиться в разбирание костей, чтоб выложить каждый скелет отдельно, косточка к косточке, что ж они тут валяются общим месивом?

— Что, по–прежнему не пугают покойники?

— Нет, напротив. Я подумала, я могла бы… Если нужно… Я хорошо знаю строение скелета, и могла бы попробовать… там, где все перемешалось…

— Правда? — Нардан смотрит на меня с любопытством. — А я все жду, когда же ты завизжишь? Представляю, как бы я тебя успокоил… — и улыбается вдруг так… многообещающе–сально. Меня аж передергивает.

А он вдруг хмурится, и я не сразу соображаю, почему.

— А знаешь, — продолжает он вдруг с неким вызовом в голосе. — Была у нас некогда традиция. Таинство первого проникновения. Посвящение в археологи. И полагаю, сейчас тот самый случай.

Смотрю чуть недоуменно.

— Ты ведь впервые на раскопках. И это твое первое проникновение в древнее сооружение. Тем более, тебе повезло, оно столь грандиозное.

Не могу не согласиться.

— И первая встреча с неведомым должна быть без свидетелей. Только ты, материальные фрагменты прошлого, и твой опытный проводник. И тогда тебе, возможно, удастся коснуться душ тех, кому все это некогда принадлежало, — широким жестом он обводит вокруг, а потом касается маски у себя над носом. — Простите, ребята.