Я не могла ответить на это, так как у меня не было никакого плана. Я не знала, куда я бегу. У меня нет ни накопленных денег, ни автомобиля, чтобы сбежать. У меня не было с собой ни еды, ни одежды. Вообще, я убегала только от обеда, чтобы почувствовать себя свободной, только на один момент.

— Я должен был думать о том, что делаю. Извини.

Извинение Джерона удивляет меня. Я могу сказать, что он искренен в своих словах, не так как Кайлер, когда извиняется за набитый мне синяк под глазом. Он говорит, что он сожалеет, да и я не злюсь на него, но я не могу найти слов, чтобы сказать что-то. Я не знаю, что говорить.

Когда я и дальше молчу, он продолжает.

— У меня тоже есть хреновое прошлое. Черт, я не хочу делиться этим с миром. Так что, давай мы оставим свои секреты при себе и продолжим быть друзьями?

— Друзьями? Мы не друзья.

Мои слова полны негодования, но, кажется, они не производят впечатления на Джерона.

Запуская свою руку в волосы, он поворачивается в сторону ресторанчика. Он едва виден оттуда, где мы стоим.

— Мы можем быть.

— Я... я не буду друзьями с тобой.

Пройдя мимо Джерона, я снова направляюсь в ресторан. Этот обед будет неловким, но я знаю, что мне не избежать его. Не больше чем в нескольких шагах от меня, он говорит:

— Это будет нашим маленьким секретом.

Впервые это секрет, который я и не думаю хранить. Я молюсь только о том, чтобы последствия были не слишком серьезными.

— Еда была невероятной, спасибо, — говорю я Джерону, когда он оплачивает счет. Я чувствую себя виноватой из-за того, что он платит и за мою еду тоже, но ведь это он все заказывал. Я сомневаюсь, правильно ли это. Я чувствую себя еще более виноватой из-за того, что он практически не прикасался к своей порции.

— Мой дедушка возил меня сюда, когда я был ребенком. Я не ел здесь уже лет шестнадцать.

— Ты же жил здесь?

Он улыбается так, как будто скрывает один из своих секретов, и я понимаю, что хочу знать всю его историю и даже больше.

— Я же говорил тебе, что жил везде понемногу. И мне же нужно было иногда навещать отца.

Он протянул мне шлем, когда мы вернулись обратно к мотоциклу. Я смотрела на него несколько минут, прежде чем надеть его на голову. Конечно, есть нечто большее, чем он говорит, но это не мое дело. Я должна напоминать себе об этом снова и снова. Обычно я не любопытна, но Джерон заинтересовал меня.

Когда уже становится виден Кристенсен Парк, меня охватывает волнение. Я не хочу домой. Я не хочу торчать там до пяти часов. Я ничего не хочу. Чем ближе мы подъезжаем, тем больше мне хочется исчезнуть.

Джерон останавливает свой мотоцикл на обочине. Я встаю и возвращаю ему его шлем.

— Еще раз спасибо, — говорю я ему, в этот раз с небольшой улыбкой.

Мне понравилось вот так вот пропасть ненадолго, хоть я и знаю, что меня будет ждать наказание.

— Я завтра свободен.

В его глазах горит огонек надежды, что и завтра я проведу с ним, но рисковать не стоит.

Даже если я работаю только утром, я говорю ему:

— Я работаю весь день.

Вместо того чтобы показать разочарование, он мягко улыбается.

— Хорошо, Равин, если ты так говоришь.

— Что это значит? — спрашиваю я.

Он ничего не отвечает, надевает свой шлем и уезжает, оставив меня в облаке пыли. Я смотрю на него, пока он не сворачивает с дороги и не исчезает из поля зрения. Сразу начинаю чувствовать себя одинокой, закрываюсь, как обычно и делаю.

Когда я возвращаюсь, Брюс на кухне. Он смотрит на меня своими налитыми кровью глазами, когда я прохожу мимо.

— Голодна?

— Только поела, спасибо.

— Рад, что ты можешь себе позволить где-то питаться, — говорит он мне жестким тоном. Он ненавидит всех, кто что-то делает для себя, в основном, потому что он наркоман, который живет за счет государственных льгот, пока моя мать работает пять дней в неделю, чтобы содержать нас. Точнее его.

Я всегда ненавидела свою маму за то, что она согласна сгубить свою жизнь ради такого как Брюс – ради того, кто только напоминает человека. Кто контролирует, навязывается и пользуется ею. Он манипулирует ее эмоциями, соблазняет наркотиками, я бы никогда не смогла представить в детстве, что моя мама будет такой.

Если мой папа мог видеть все, что произошло после его кончины, он бы был в ярости. Я бы так хотела, чтобы он вернулся хотя бы на один день, чтобы вернуть мою маму. Чтобы показать ей, как она опустилась, и как все это повлияло на нас.

Это определенно никогда не произойдет, не важно как сильно я надеюсь и молюсь, точно как и ситуация с Кайлером, я просто позволю этому случиться. Я знаю, что в один прекрасный день это все разрушится, по крайней мере, для меня. Этот день близок, но все еще так далек.