– Но ведь, чтобы покрыть убытки они взвинтят цены на хлеб для местного населения?
– возмутилась я, представляя себя на месте жадного феодала.

– И что? Одну зиму перезимовали, вторую перезимуем. Как ты говорила: «Хлеба нет, но вы держитесь!» Зато удастся заработать. Причем недурно. Стоимость одной меры пшеницы составляет десять золотых. Его планировали продать за пятнадцать. Мы выкупим его за пять золотых и продадим за пятнадцать. Продадим примерно пять тысяч мер пшеницы, - сказал демон.

– Доход с одного мешка составляет семь золотых. Семь умножить на пять...
– считала вслух я, - Это получается, что казна заработает на это сделке семьдесят пять тысяч! Недурно!

– Уточняю, казна заработает на этом пятьдесят тысяч, - лукаво улыбнулся демон, - Двадцать пять тысяч заработаю на этом я. Двадцать пять тысяч и ни золотым меньше!

Нет, ну я понимаю, что в большой семье клювом не щелкают, но для моего дяди наглость - это не второе счастье, а первое и единственное. Придется согласиться. У меня нет выбора. Либо пятьдесят тысяч, либо ничего.

***

Через десять минут я сидела под короной, выслушивая лестные комплименты в мой адрес и заверение в вечной дружбе. Рядом, положив руку, на спинку трона стоял мой дядя. В зале я увидела знакомые лица. Они с нетерпением ждали, когда любезности подойдут к концу, и мы приступим к делу. Посол был одет так, словно собрался на северный полюс. Этот матерый полярник, чувствовал, что здесь намного теплее, чем у себя на родине, при этом раздеваться не собирался. На вид ему было около пятидесяти лет, за которые он успел обзавестись залысиной и отъесть приличное брюшко, поэтому отвешивать учтивые поклоны ему было неудобно. Но дипломатическая миссия требовала соблюдений всех правил

этикета.

– Поскольку прошлый запрет утратил силу, - начал посол, - Я спрашиваю вас, согласны ли вы возобновить поставки пшеницы? Или запрет останется в силе?

Я выждала немного, наслаждаясь волнением, царившем в зале, а потом лениво произнесла:

– Я вас услышала. Я очень любила своего покойного отца, и буду чтить его мудрость. Я запрещаю вассалам продажу пшеницы Ирсе! Это приказ.

Ропот негодования, крики и вопли расстроенных коммерсантов, заглушили ответ, который озвучивал расстроенный посол. Возмущались они так, словно я залезла к ним в карман. Нет, ну образно говоря, я так и сделала.

– Тогда мы купим пшеницу у Ваших соседей. Они предлагают ее за шестнадцать золотых за меру. Я думал, что вы намного благоразумней.

Дождавшись, пока буря эмоций стихнет, я продолжила:

– Но это не значит, что я отказываюсь от такого предложения. Отныне в Арианоне торговлю пшеницей может осуществлять только правитель. И все доходы от этого пойдут в казну.

– Теперь нам следует обсудить цену! Десять золотых за меру!
– воскликнул посол, чувствуя, что на родине его ждет незаслуженный орден и пенсия за особые заслуги перед отечеством. Я прямо представила, как он будет тысячу раз пересказывать наш разговор, убеждая своего короля, в том, что возобновление торговых отношений - его личная заслуга.

– Увы, у нас в этом году очень плохой урожай, - сказала я, вздыхая. Когда речь шла о деньгах, я становилась очень жадной. Как там говориться? Торг уместен! Мой мозг лихорадочно соображал, прикидывая все возможные варианты заработка. Игра, конечно, рискованная, но попробовать стоит.

– Двенадцать!
– ответил посол.

– Тринадцать!
– сказала я, - Тринадцать золотых за меру! Я предлагаю пять тысяч мер. Этого достаточно?

– Хорошо, мы согласны. Когда ее можно будет забрать?
– спросил посол.

– После оплаты. Через неделю, - улыбнулась я, подсчитывая в голове прибыль, - Мы встретимся сегодня вечером и обсудим детали!

Посол удалился. Переговоры удались. Стоило послу покинуть зал, как ко мне тут же бросились вассалы. Судя по тому, как они усиленно шептались, картельный сговор начал действовать с момента, когда была озвучена цена. И суда по их довольным лицам, обо всем они уже договорились. Шкура неубитого медведя была уже порезана на ленточки. А зря!

– Десять с меры!
– нахально озвучил свою цену противный мужик, который постоянно перебивал меня на моем неудачном дебюте. Барон Лафер ( я его узнала сразу!) кивнул.

Я посмотрела на всех присутствующих и сказала:

– Я не собираюсь у вас ничего покупать! С чего вы взяли, что я буду покупать пшеницу у вас? Я уже договорилась о покупке. Так что вы все свободны.

– Эссен?
– спросил барон Лафер, глядя на моего дядю. Тот отрицательно покачал головой.

Я поняла, что подставлять родственников не очень хорошо и добавила:

– Он попросил не разглашать его имя. И я дала слово Принцессы. Причем, цена, которую мне предложили намного ниже той, что вы предлагает мне сейчас.