С одной стороны, узок мой круг, зато страшно далека я от народа. Того и глядишь, поднимут смуту, расстроят все планы... А тут есть возможность творить добро... Действительно, почему бы не сделать этот мир лучше? Я сразу представила себя Эвитой Перон, раздающей деньги и выполняющей желания простых людей. Она купалась во всенародной любви и обожании. Ее даже готовы были канонизировать! А чем я хуже?

– Оставайся! Я распоряжусь, чтобы тебе выделили комнату!
– кивнула я, понимая, что дядя вряд ли одобрит мое решение, - Надеюсь, что на сегодня все?

– Да, Ваше Высочество!
– с облегчением сказал тюремщик, но тут же вспомнил, что ему предстоит руководить ремонтом, и сразу погрустнел.

– Зал свободен!
– улыбнулась я, вылезая из-под короны, - Приступайте! Я приду и лично проверю работу!

***

Дверь в мою комнату открылась, и на пороге появился дядя. Его улыбка не предвещала ничего хорошего. Но я уже была готова огребсти по полной программе за свое милосердие.

– Итак, - произнес он холодным голосом, - Я вижу, что в сердце принцессы закралась неуместная жалость. И как же мне ее оттуда выскрести, ума не приложу? Мне очень неприятно, но я вижу, первая победа настолько окрылила тебя, и ты почувствовала себя настолько уверенно, что теперь принимаешь решения самостоятельно? Опрометчиво и неразумно! Мятежника полагалось казнить не раздумывая, а не оставлять во дворце! Такой жест может быть неверно истолкован теми, от кого действительно зависит твоя судьба и благосостояние!

– Никакой он не мятежник!
– заявила я, краснея, - Он говорит правду! Он рассказывает, как бедные люди мучаются, пока некоторые купаются в роскоши!

Я с омерзением посмотрела на черный камзол, украшенный драгоценными камнями и массивную серебряную цепь, на которой висел медальон, инкрустированный самоцветами. Перед моими глазами тут же появилась нищенка в лохмотьях с ребенком на руках. Она просила подаяние, умоляя, сжалится над ней и ее больным дитем. Одного камня с такого роскошного платья хватило бы, чтобы спасти сразу две жизни! Нет, Ленс прав. Это действительно несправедливо.

– Как это мило!
– наигранно восхитился дядя, аплодируя мне, - Но скажу тебе, что кто-то добился этого своим умом и своим трудом, а некто не желает палец о палец ударить, чтобы улучшить свою жизнь! Ленивые, лживые и завистливые люди готовы умереть с голоду, лишь бы ничего не делать! Они мечтают, что им на голову свалится несметное богатство, рассказывают своим детям сказки о том, как какой- то деревенский дурачок разбогател потому, что сумел обхитрить самого короля и его министров. И ждут чудес, не понимая или отказываясь понимать, что никому они не нужны! Никто не будет делать для них чудеса!

– Но я сама была такой! Такой же бедной и несчастной! И никто мне не помогал! Я тоже надеялась на чудо, и оно произошло!
– возразила я, вспоминая, как тяжко мне жилось в нашем мире.

Демон не ответил. Он взглянул на мое отражение в зеркале и произнес:

– Я распорядился, чтобы тебе принесли платье для завтрашнего бала, и имел наглость от твоего имени выслать приглашения всем кандидатам на твою руку. Они прибудут завтра во дворец...

Его слуга внес сверток и с поклоном положил его на кровать.

Дядя, или, по крайней мере, тот, кому я случайно навязалась в бедные родственники, не прогадал с фасоном платья. С цветом, правда, промашечка вышла, но дареному платью под юбку не заглядывают. Смотрелось оно на мне гораздо лучше, чем все те обноски, которые мне приходилось носить до сих пор. В целях экономии я срезала все драгоценности с моего старого платья и сложила в импровизированный мешочек. Целее будут. Горничная, увидев, что на моем старом платье не осталось ничего кроме уродливой вышивки, отказалась его чистить.

– А это платье вы не хотите почистить?
– спросила она, разглядывая драгоценности, густо размещенные в районе фиолетового лифа.

Я отрицательно покачала головой. Услуги местной химчистки мне явно не по карману. Расстроенная горничная удалилась, в надежде, что я разолью вино на платье или вспотею, как лошадь Пржевальского после победы на скачках и вот тогда от ее услуг уже не отверчусь!

– Сойдет!
– кивнул дядя, глядя как я примеряю обновку.

– Я верну его после торжества!
– предупредила я, чувствуя себя настоящей Золушкой, благодаря комплексу которой, в городе, где я жила, процветает прокат дорогущих платьев на один вечер.

– Как хочешь, - равнодушно бросил демон, присаживаясь на кровать.

– То есть это подарок?
– спросила я с сомнением, глядя в глаза благодетелю.

– Нет. С чего бы мне дарить тебе подарки? Ты не моя любовница и никогда ею не станешь! Кишка тонка!
– как-то совсем не по- рыцарски ответил мой родственник, - Тем более, как я могу подумать о таком, глядя на твое лицо! Оно так похоже на лицо моей бесценной племянницы, что меня непроизвольно передергивает при мысли о том, что мы можем проснуться в одной постели! Так что это - не подарок, а выгодное капиталовложение.