Ещё немного — и мы дышим одним воздухом.

— Прости меня, красавица, — шепчет Киллиан, будто бы нас кто-то может услышать. — Кто ж знал, что у судьбы такое скверное чувство юмора.

Я медленно киваю. Ему ведь не за что извиняться! Или я чего-то не знаю?

И прежде, чем я задаю вопрос, он убирает ладонь от моего лица, размещает её меж лопаток и прижимает к себе ещё ближе, обнимая. Странное предчувствие чего-то грядущего зарождается внутри, и я пытаюсь подавить его, расслабляясь в объятиях Киллиана и укладывая подбородок ему на плечо.

***

— Мистер Голд?

Незваный гость застаёт Реджину как раз тогда, когда женщина уже собирается ложиться спать. Она посильнее запахивает шёлковый халат и, сдвинув брови к переносице, выжидающе смотрит на мужчину.

— Я не пришёл бы, не будь это чрезвычайно важно, мисс Миллс, — произносит он без тени улыбки.

Ему не до смеха. Часами ранее у него забрали вещь, не такую значимую по цене, но невероятно могущественную по силе.

— В чём дело?

— В вашей дочери.

Реджина тут же меняется в лице. Она грубо хватает мистера Голда за идеально выглаженный воротник пиджака, втягивает в свой дом, захлопывает дверь лёгким взмахом свободной руки и на повышенных тонах требует объяснений.

Мужчина не торопится раскрывать все карты. Он прекрасно знает, что сегодня ему уже ничего изменить не удастся, а потому лишь медленно и методично приглаживает появившиеся складки на плотной ткани цвета бордо, сопровождая это показательным притоптыванием ноги в дорогой лакированной обуви.

Реджина еле сдерживается. Ей приходится сжать руки в кулаки и напомнить себе о том, что этажом выше спит ещё один её ребёнок — маленький мальчик по имени Генри.

— Так в чём же дело, мистер Голд? — повторяет женщина уже тише и сквозь зубы. — И лучше вам сказать сразу, ведь в третий раз повторять я не собираюсь.

На удивление, Голд коротко кивает.

— Помнится, мы с вами разговаривали на днях об одной вещице, когда-то принадлежащей вашей дочурке. О той самой, что, в результате сделки с вашей матерью, досталась мне.

Реджина прикусывает губу.

— Волшебный лук в обмен на то, чтобы часть моего проклятья перенеслась в Придейн и зацепила Лу, — без особого затруднения вспоминает женщина.

— Волшебный лук выращивают великаны в своих садах, — иронично подмечает мистер Голд. — А это оружие способно убить любого с одного выстрела. И не важно, кто жертва: фея, злая ведьма, человек без сердца или, что более катастрофично, я. Мы с вашей матерью заключили сделку: я переношу Лу в Сторибрук, а она оставляет мне в распоряжение лук и стрелы, от которых я благополучно избавляюсь, чтобы обезопасить себя.

— И? — Реджине не терпится узнать кульминацию всего этого объяснения.

— И я сжёг стрелы дотла, потому что один лук уже не имеет смертельного эффекта, а уничтожать оба предмета мне не хотелось — столько концентрированной чёрной магии могло пропасть зря! … Я посчитал, что этого будет достаточно, но на всякий случай позволил себе ещё и немного промыть вашему чаду мозги, чтобы её к этому луку даже не тянуло, как было в Придейне, где она, после того, как нашла, из рук его не выпускала. Да вот кое-что пошло не по плану …

— Я и так сдерживаюсь сейчас из последних сил, чтобы не выставить вас за порог, а вы ещё и подливаете масло в огонь подобными заявлениями, — Реджина скрещивает руки на груди. — К тому же, думала, что у вас, мистер Голд, ничто и никогда не выходит из-под контроля.

— Даже самым гениальнейшим из нас не чужды ошибки, мисс мэр, — показательно спокойно отвечает мужчина.

Повисает пауза. Реджина позволяет себе прислушаться, не доносится ли шорох сверху, и не проснулся ли Генри.

Кажется, нет. Тишина

— Тогда объясните же мне наконец, что заставило вас явиться ко мне в столь поздний час?

Мистер Голд в непривычной ему манере прочищает горло, прежде чем снова начать говорить:

— Как бы противоестественно это не звучало, но я запечатал самые тёмные и потаённые части личности Лу, вместе с её любовью к стрельбе по живым людям, заклинанием, разрушить которое был способен только поцелуй истинной любви. Ведь мы с вами не понаслышке знаем, как тяжело иногда её отыскать.

Реджина в миллиметре от того, чтобы взорваться.