День уже клонится к вечеру, когда мы с моим незадачливым ухажером Райном, возвращаемся с переговоров в холл. Пришлось поменять трофейный пистолет Ричарда на ключи от наручников. Райн позаботится о том, чтобы система спуска была налажена и установит страхующие ремни. Мой друг долго и укоризненно смотрел своими ясными голубыми глазками и сокрушенно покачивал головой, дивясь моей беспечности. Но он бесстрашный, значит риск и опасность не должны его напугать. Конечно он согласился помочь, а куда ему было деваться, иногда, если мне надо, я могу быть очень убедительной.

И даже запрещенные приемы в виде: «Сделай это ради меня!», «Ты же мой друг!» или «Больше мне совсем не на кого рассчитывать!», «Ну ты же сильный мужчина — ты все можешь!», уже не кажутся такими неуместными. Хотя мне совестно, кажется Райн вдруг стал надеяться на большее, чем я могу ему предложить. Хрен с ним, все равно мне нужно бежать отсюда, организация побега для осужденного предателя — это верная смерть. Это… наверное не самое страшное, с чем может придется еще столкнуться.

Помочь мне может только воробушек, охраннику в лазарете даны указания, меня даже близко не подпускать. Да мне это и не нужно. Не думаю, что нам стоит встречаться с Эриком, да и не уверена, что он бы этого хотел. А нужна ли я вообще ему? Конечно нет. Глупая, слабая, наивная до омерзения, жалкая. Снова станет цедить свои оскорбления сквозь зубы и расточать ядовитые, презрительные усмешки. Снова будет полосовать по мне надменным взглядом своих ледышек.

Мне не стоит его видеть, иначе, у меня никогда не получится избавиться от этого наваждения. От призрачной надежды — что когда-нибудь, и у меня может все сложится, и любовь, действительно будет присутствовать в моей жизни не как истерзывающее, ломающее, изгаживающее и уничтожающее чувство, будто отрава, словно бомба замедленного, часового механизма. Того, который рано или поздно рванет, снося все на своем пути. Которая меня растаптывает, выкорчевывает из тела бренные ошметки сгоревшей души. А будет дарить исцеление, питать новыми силами, возрождать. Та самая, от которой идет теплое излучение, которой хочется насыщаться до ликования. Которую не нужно прятать, скрывать или стыдится. Да хотя бы знать — что ты нужна, очень важно, бесспорно нужно, ужасно и до боли необходимо.

Его не интересует моя любовь, не интересны мои чувства, наверное… Я закрою их под замок, вырву из себя, прекращу любить, я устала страдать. Это меня убивает, заживо хоронит. Возьми же себя в руки, успокойся, сегодня он уйдет отсюда живым, а потом, ты сможешь его забыть, отпустить. Да, ты не нужна ему, совсем, наверняка… Но кроме тебя, ему никто сейчас не может помочь. Так что заткнись и вперед. Холодок пробежал по моей спине, стало трудно дышать. Нет… не сомневаться.

Прокралась тенью в лазарет, якобы к Роджеру за пилюлькой от головы, потом отправилась на поиски воробушка. Где она сейчас может быть? Пришлось обойти почти всю штаб-квартиру искренних, прежде чем приметила светлую головку Трис, снова пытается поговорить с Кристиной. Крис в ярости, даже из далека видно, как напряжена ее спина и раздуваются ноздри. Она не может простить, что ее подруге пришлось застрелить Уилла, пытаясь добраться до Бесстрашия и остановить моделирование. Да, это тяжело, горько и жутко, но если бы Трис не убила его, погибла бы сама. Пан или пропал, и никак иначе…

Увидев меня, Кристина скорчила кислую моську и глянула с таким отвращением, словно я совсем не человек, а мерзкая букашка. Зеленые глаза просто полыхали ненавистью и презрением. Смотрите сколько влезет, у меня давно имеется иммунитет, на такие взгляды, уже не привыкать. Ну да, да, я помню, я же «Шлюха Эрика», спасибо дорогая моя, что не даешь мне об этом забыть… Бывшая искренняя резко развернулась и ушла, практически ощутимо извергаясь проклятиями, Трис только сочувстующе погладила меня по плечу. Да плевать, смешно, но кажется я уже начала привыкать к тому, что все вокруг меня презирают. Ухватив подругу за руку я потащила ее к стене и усевшись на пол, стала подбирать слова, но не очень-то выходило.

— Ты пришла из-за Эрика, — утвердительно прошептала она. Интересно, это что, так очевидно или у меня на лбу написано? Немного покусав губы я все же решилась.

— Помоги мне, — совсем чуть слышно. — Я знаю, что не имею никакого права тебя просить. Знаю, что ты пострадала больше всех. Но я прошу тебя — помоги мне. Мне самой не справится.

— Ты веришь ему? — одними губами задала она вопрос и прямо посмотрела в глаза.

— Да! — пусть я сомневаюсь, но отвечать нужно твердо. Если я не буду ему верить, то никто не будет.

— Что нужно сделать? — четко, собрано и коротко. Вот она, настоящая бесстрашная. Сильный, отчаянный и храбрый воробушек.

Лезу в свою напоясную сумку, аккуратно достаю шприц с регенерирующей сывороткой. В Искренности их нет, так что спасибо тебе братишка за твою заботу. Эрик еще достаточно слаб, чтобы добраться до Эрудиции. А если за ним будет погоня, то ему не уйти.

— Регенерация. — кивает и осторожно прячет шприц в кармане. Ключи от наручников отправляются следом. — Я не смогу к нему пройти, да и не хочу его видеть. — голос срывается, сипит. Зажимаю ладони между коленей, пытаясь унять дрожь. — Я достану одежду, нужно будет передать. Нужно вывести его ночью на крышу, а дальше я уже сама справлюсь. Сможешь? — наши взгляды встречаются, у Трис глаза теплые, слегка обеспокоены, но дарящие поддержку. Мне больше некому доверять, не к кому обратиться и она это знает.

— Что ты потом собираешься делать, ведь все поймут, что без тебя здесь не обошлось? — волнуется. Милая, нежная девчонка, переживает за предательницу… Как-же все это… горько.

— Не беспокойся, я не пропаду. Главное, чтобы тебя не заподозрили. — если Тобиас узнает, тогда и ее счастье полетит в пропасть. Он не простит, наверное… — И не говори ему, что это моя авантюра. Ему не нужно ничего знать, пусть просто уходит и достанет диск. — попросила я. Пусть уходит, а я как-нибудь, постараюсь пережить. Попробую.