Внезапно поезд довольно резко сбросил скорость. Приподнявшись на корточки, выглядываю за открытую дверь, но голова настолько невыносимо кружится, что ничего не разобрав, я снова валюсь на жесткий пол. В глазах пляшут темные пятна, сменяясь жуткими, кровавыми картинками. Ненавижу… ненавижу!

Будьте вы все прокляты, твари, возомнившие себя вершителями судеб… горите в аду! И знайте, если доберусь до вас — жизнью клянусь, небом клянусь, камня на камне не оставлю от вашего нового, ёб*нного мира. Господи… дай мне только сил и терпения. Как же мне страшно… невыносимо, просто невыносимо больно, мучительно… Где же ты? Эрик… родной мой, найди меня… забери меня отсюда… ну, пожалуйста… мне так плохо… чертовски больно… ты так мне нужен! Слезы иссякают нескоро. А когда иссякают, на грязном полу остается только опустошенная человеческая оболочка. Наконец, приходит спасительная темнота…

Поезд мерно покачивается, словно убаюкивает. Кто-то теребит меня за плечо… С трудом разлепляю глаза. Черт, где это я? Рука пытается нащупать автомат, но его нет, как нет и оружия Суно. Проклятье, почему все так плывет… Кажется, меня очень неплохо по голове приложили… Что, вообще, со мной произошло? В голове все путается. Я сбежала из Отречения… Потом ползла… Сколько я уже валяюсь тут… в обморок свалилась. Да, точно, было такое. Куда же делось оружие? Наконец, мне удается осмотреться. Афракционеры…

В вагоне свистит ветер. Меня окружают вооруженные люди, а у меня нет оружия. Вот, бл*дь, выспалась идиотка… Афракционер с повязкой на глазу склоняется надо мной и отводит свой пистолет в сторону. Рядом с ним взрослый мужчина с иссеченным рубцами, шрамами и маленькими ямками лицом, видимо, оставшимися после кожной болезни. Человек десять, все мужчины и от этого становится как-то уж жутко. И что мне теперь делать?

Все молчат, разглядывая меня как невиданную зверюшку, походу дела мне теперь полный пи*дец. Одежда грязная, местами разорвана, но у них есть оружие… и мое они забрали. Сука, Эшли, ну вот что же ты за придурошная такая, а? Перед глазами все плывет, несколько раз зажмуриваюсь и тру лицо ладонями, пытаясь привести хоть немного себя в форму. А потом… Золотистые волосы, пусть давно не мытые, но это они, да. Серьезная складка между бровями и чуть дрогнувшие тонкие губы в улыбке.

— Эдвард! — восклицаю я, подаваясь вперед, и чуть не падаю. Но он ловит меня и усаживается рядом на пол, не убирая своих рук с моих плечей. — Эдвард, это ты… живой, живой.

— Узнала? — голос все тот же, с нотками насмешливости и немного мягкий. — Что ты здесь делаешь?

От него пахнет костром, улицей, смесью мазута и оружейного масла и чуть-чуть не мытым телом, но запах совершенно не кажется противным. Наверное, если человек дорог, то не имеет никакого значения — чем от него может пахнуть. С силой обхватываю его за шею и утыкаюсь носом в висок. Он немного похудел, скулы стали острее, но и возмужал. Сердце подскакивает в груди и пляшет, пляшет. Слезы новым потоком текут по щекам, а горло перехватывает сухой спазм.

— Где Майра? Почему вы тогда ушли, не сказав мне ни слова, почему… — бубню я, практически удушив парня в объятьях.

— Эшли! — Этот тоненький голосок заставляет отпустить Эда и обернуться. Мой ангелок… Рыжие кудряшки обстрижены до ушей, чумазая моська и удивительная улыбка.

Афракционеры располагаются на полу и многозначительно переглядываются, пока я пытаюсь рассказать друзьям все, что произошло в это злосчастный день. Подробного пересказа не выходит, мозг отказывается подчиняться и требует отдыха. Меня поят водой и даже помогают отмыть лицо от крови, обрадовав, что моя голова снова пробита. Вот уж невидаль…

— Мы сами ничего не знаем, — говорит Эд. — Но звуки боя слышны на весь город. Видели, что бесстрашные устроили настоящую бойню. Если ты ничего не помнишь, то значит это какая-то разработка Эрудиции. Тебе что-нибудь вкалывали?

Опомнившись, я усиленно киваю. Вчера, сразу после теста, нам вкалывали датчики слежения. Ну… сволочи.

— Эд, мне нужно найти своих лидеров. Я должна узнать, что вообще происходит и что будет дальше. Мы уничтожили целую фракцию, Бесстрашие больше не защитники Чикаго, а каратели. Убийцы.

— Они в Эрудиции, — вдруг тихо отвечает Майра и странно смотирт на своего мужчину. — Мы были там, недалеко, когда приехала куча бесстрашных. Макс и Эрик тоже там, мы их видели. Но, стоит ли тебе туда идти? Если объявлена война между фракциями, а Бесстрашие в сговоре с Эрудицией захватили власть и уничтожили Отречение, то теперь совершенно не ясно, что будет со всеми жителями города.

— Я должна пойти и выяснить что происходит, — твердо отвечаю я всем сразу. — Сегодня я превратилась в убийцу и кто-то должен за это понести наказание. — Слова даются с огромным трудом, горло перехватывает. Черт, немедленно возьми себя в руки! — Помогите мне добраться до Эрудиции.

— Мы недалеко, — усмехается Эд и мотает головой в направлении дверей вагона. Только сейчас до меня дошло, что поезд стоит на месте. — Мы проводим тебя немного, идем.

Выпрыгиваем из вагона и, держась ближе к стенам зданий, двигаем в сторону вотчины чистоплюев и книжных червей. Не доходя до Эрудиции одного квартала, моей гоп компании приходится меня покинуть, слишком много вокруг бесстрашных. Афракционерам опасно попадаться им на глаза. А мне? Вот хрен знает, что меня там ждет. Но там Эрик, а значит он не позволит причинить мне вред и хоть объяснит, что происходит, но у меня все равно противно сосет под ложечкой.