Я покаянно опустил голову.

– У кого там амнезия? Если у Сашки, то я начинаю прыгать от радости.

– Начинай, - буркнул я, глотая пилюли.

– Ну, ты и язва, Саша, - прошептала мама.

– Но это правда!

– Лучше вам молчать обоим, не поругаетесь.

Отец хмыкнул, я промолчал, жестом застёгивая рот на замок.

– Смотрю, наш больной не так и больной, пойдём, папа, погуляем, заодно посмотрим, где наш пострелёнок.

– Пойдём, - поднялся отец, - с нашей милой доченькой если не амнезию, то мигрень точно заработаешь.

Я замычал и замахал руками.

– Не кричи на отца, сам знаю, что был неправ… на этот раз.

Мне опять пришла в голову мысль о какой-то тайне, кошкой пробежавшей между нами.

Между тем родители покинули квартиру, произнеся перед уходом целую лекцию о правах и обязанностях подростка, и Толик выбрался из ванной с всклокоченной головой.

– Я помылся под душем, – доложил он.

– Давай я тебя всё-таки переодену, - попросил я, - а то сам чистый, а одежда грязная. Знаешь, сколько завалов одежды я обнаружил, не успею её износить, вырасту.

Толик сдался. Мы прошли в мою комнату, и я открыл шкаф:

– Переодевайся. Трусики тоже. А свои вещи тащи в ванную, постираю.

Толик вытаращился:

– Ты постираешь?

– А что такого, у нас машинка-автомат, забросил, кнопку нажал и всё, давай скорее, а то опять всё остынет.

Вернувшись на кухню, я вытащил из микроволновки Толькину тарелку и налил себе. Включив печку, оглянулся и поперхнулся, увидев Толика, не в силах прокашляться, я только мог показывать на Толика пальцем.

– А что, - оглядывая себя, сказал Толик, - ты это всё равно носить не будешь, а мне нравится.

Я, наконец, справился с кашлем и захохотал: Толик надел ненавистные мною розовые шортики и футболку, даже раскопал где-то розовые носочки с белыми полосками.

– Чё ржёшь? – надулся Толик, - иди лучше стирай мои вещи.

Вздрагивая от смеха, я завёл машинку и вернулся к гостю, вспоминая Ленку Бузину.

Толик уничтожил тарелку борща со скоростью звука и не отказался от добавки, а я разглядывал своего друга. Не удержавшись, я снова фыркнул, и борщ разлетелся по столу.

– Поросёнок, - буркнул Толик.

– А ты красивый мальчик, сказал я, убирая посуду. Ты знаешь об этом?

– Знаю, - нагло заявил Толик, вставая.

– Погоди, ещё чай будем…

Потом мы пошли учить уроки и просидели, пока не вернулись родители.

Как раз к этому времени начал закрепляться школьный материал, да и про школу я узнал достаточно.

– Ой! – сказал Толик, а мы мою одежду не просушили!

– Да ладно, завтра заберёшь.

Глаза у Толика засияли:

– Правда, можно?

– Нужно. Обязательно приходи, - мы вышли из комнаты.

– О! – у отца брови полезли вверх. – Что это за розовое явление?

– Это Толик! – давясь от смеха, сказал я.

– Толик, ты знаешь, что в этом наряде ты похож на девочку? Тебя Сашка нарядила?

– Нет, это я сам. Если Саша хочет быть мальчиком, то я буду девочкой!

– Сильно сказано, а ты чего хохочешь, бестолочь? Это, между прочим, прямой упрёк тебе!

Я подавился смехом. Мне это не приходило в голову. Удивлённо посмотрел на Толика новым взглядом.

– Толька… - я быстро шагнул к Юрке и зажал ему рот.

– Правду не задушишь, - сказал папа, - отпусти ребёнка.

Я отпустил красного Юрика и спросил:

– Можно мы с Толиком завтра погуляем? А то, пока болею, холода начнутся.

– Тебе дать пистолет? – спросила мама.

– А что, есть?
– спросил я с надеждой.

– Я пошутила.

Проводив Толика, я развесил его бельишко на балконе и посмотрел вниз.

Толик не ушёл. Он стоял внизу и терпеливо ждал, когда я помашу ему рукой на прощание,

После чего вприпрыжку побежал домой – стройненький, красивый в своём розовом костюмчике.

И весь как на пружинках.

Я вернулся на кухню, где застал маму и сказал:

– Мы с Толиком поели, позанимались. Ты придёшь ко мне перед сном?

Мама широко улыбнулась (у меня перехватило дыхание):

– Какой ты ещё совсем ребёнок!

– А может, наоборот? – хитро прищурился я.

– Признаюсь, я совершенно не знаю своего ребёнка.

– Ты даже не представляешь, насколько, - проворчал отец, входя. И снова, будто холодком повеяло.