– Вода ещё нормальная, а мокрые плавки – вот. Почему в доме так мрачно?

– Не знаю, хмуро сказал братик, - не глядя на меня.

У меня такой брат, не захочет, не скажет. Я с чистой одеждой прошёл в ванную, забросил сырые джинсы и плавки в машинку и встал под душ.

Затем, найдя мамин крем для рук, натёр им промежность. Ощутимо защипало.

Шипя от боли и пританцовывая, оделся и пошёл на кухню.

– Есть хочешь? – спросила мама. Я прижался к маминой спине, обхватив маму руками.

– Не мешай. Какой же ты подлиза.

– Не подлиза я, а соскучился.

– Точно у тебя мозги встали набекрень.

– Мама, мы с Толиком классно погуляли, наелись чебуреками, есть я не хочу. А что ты собралась делать?

– Видишь, картошку чищу, пюре сделаю.

– Курица есть? Давай запеку в духовке.

– Моему удивлению уже нет предела. Я как раз хотела этим заняться. Вон она лежит, купили сегодня, охлаждённую.

– Уступи мне место возле мойки.

Помыв тушку, я попытался её порезать на куски, взяв самый большой нож, но, то – ли нож был тупой, то – ли я слишком лёгкий, но, сколько бы я ни прыгал, упрямая птица не поддавалась.

Посмотрев на мои мучения, мама сказала:

– Папу попроси помочь.

Я сопел, будто не слышу, продолжая жестокую борьбу с курицей.

– Ладно. Ваня, подойди, не можем курицу разделать.

Я бросил нож и отошёл в угол.

Вошёл папа, молча и ни на кого не глядя, наточил бруском нож, даже не пройдясь по безруким девочкам, и быстро порубил курицу.

Мама растерянно наблюдала за нами.

– Вы опять поругались?

– Нет! – одновременно ответили мы.

– Тогда зачем у меня на нервах играете? Между вами разве только искры не сыплются.

Папа молча ушёл, а я занялся курицей, посолил, поперчил и, густо залив майонезом, сунул в разогретую духовку.

Делать ничего не хотелось, я присел за стол и задумался.

– Как у Толика дела? – спросила мама. Я пожал плечами:

– Не знаю, он не пускает меня в свою жизнь, а я не люблю лезть в чужую душу, и не люблю, когда лезут в мою.

– Всё это правильно, но иногда нужно проявить настойчивость, мне кажется, у него не всё в порядке дома.

– Я согласен. Вокруг меня все разводят какие-то жуткие тайны, не веря, что я могу что-то не помнить, Толик прямо мне сказал, что, если я всё забыл, то и не стоит ворошить прошлое.

– И сколько скелетов в шкафу ты спрятал за двенадцать лет?

– Не знаю, я не могу их найти. А между тем, многие знают, где они стоят, но кто щадит меня, кому-то противно об этом говорить.

Мама, наконец, дочистила картошку, поставила её варить и присела передо мной, взяв меня за руки.

– Запомни раз и навсегда, ты ничего не мог натворить такого, что нельзя было бы исправить.

– Чтобы исправить что-то, надо знать, что исправлять.

– Это так, - нехотя согласилась мама. А я молча смотрел и не мог насмотреться на её молодое лицо.

– Но папе с мамой ты всё равно дорог и любим, – она чмокнула меня в щёку и отвернулась к плите.

Скоро поплыл запах запекающейся курицы и на кухню проник Юрка.

– Уже собираются, - проворчала мама, а Юрик молчал и смотрел на меня непонятно своими глазищами.

Курица превзошла все мои ожидания, все жевали, забыв про разговоры, только хруст стоял, папе только успевали подкладывать.

Когда мы с Юриком ушли в свою комнату, он сказал:

– Я сегодня опять буду спать с тобой, только майку не надевай. Хорошо бы ещё трусики снять, да мама заругает.

Я только похлопал глазами.

– Что смотришь? просто нужен хороший контакт с телом.

– Ты, что - ли кот, который снимает отрицательную энергию?

– Они не только снимают, но и отдают.

– Маленький мой! ты собрался меня лечить?

– Называй это как хочешь. У тебя энергетика тела неправильная.

– Ты видишь ауру?

– Кто-то называет это аурой, кто-то чакрой.

У меня глаза полезли на лоб:

– Откуда ты…

– Из интернета. Там не только игрушки.

Я перестал удивляться. Играет мальчик и пусть его.

– Когда тебе надо вставать?
– спросил братик.

– К восьми мне надо в поликлинику.

– Понятно, ложись, – я послушался, подыгрывая малышу, разделся и лёг.

Юрик забрался ко мне под одеяло, я обнял его тёплое тельце, прижал к себе, хотел перед сном поговорить, но тут же уснул.

Школа

Утром я проснулся в прекрасном настроении, ничего нигде не болело, хотелось бегать и прыгать. Быстро вскочив, я побежал в ванную. В зеркале я увидел чью - то незнакомую мордашку, к моему изумлению, лицо приобрело почти нормальный цвет, а тело перестало быть похожим на леопардовую шкуру.