– Да, вы устраиваете возню, пол уже блестит. Спортзала мало? У тебя физкультура, футбол, самбо. Не слишком для девочки?

– Добавьте ещё утреннюю зарядку. Нет, мне нетрудно, пока успеваю всё.

– Действительно, даже с мальчиками успеваешь дружить. Как с Володей? Помирились?

– Скажем, выяснили отношения.

– И как?

– Сказал, что будет страдать издалека.

– Странно всё это, - задумчиво сказала директриса, - столько проработать педагогом, и не научиться разбираться в детях. Если бы ты знал, какую истерику мне закатил собственный сын по твоему поводу…

– Успокойтесь, Алевтина Андреевна, вы прекрасный педагог, только узнать детей невозможно, каждый ребёнок – это целый мир, мир новый и постоянно обновляющийся. Мы сами не знаем себя. А взрослые пытаются уложить нас в свои рамки, как на Прокрустово ложе: что свисает, то – вжик!

– Как ты страшно описал нашу педагогику!

– Уж как есть. А что касается вашего Володьки, так он давно и безнадёжно в меня влюблён.

– О, боже! Кто-нибудь в тебя не влюблён? Что происходит? То ненавидят, то влюбляются.

– Потому, что я – особенный, а такие притягивают к себе как несчастья, так и наоборот. А что касается любви и ненависти, так вы и без меня знаете, что только один шаг отделяет их друг от друга.

– Интересно разговаривать с тобой, Саша, но тебе надо на урок. Прости, что задержала. И ещё, приходи, пожалуйста, на уроки в мальчишеской форме.

– Спасибо, весьма вам признателен. – Я раскланялся и вошёл в класс.
– Вам кого? – спросила Антонина Павловна.

– Разрешите присутствовать? – спросил я.

– Опять ты меня пугаешь, Саша! – воскликнула учительница, а задние ряды начали вставать, чтобы получше рассмотреть, что происходит.

– Садись скорее! – сказала Антонина Павловна, - дай мне закончить урок.

Я прошёл к своему столу, по классу пронёсся то ли восхищённый, толи завистливый вздох.

– Ну, ты, Саша, даёшь! – прошептал Толик.

– Я что-то пропустил?

– Ты уже ничего вокруг себя не видишь!

– Мальчики, тихо. Записывайте новую тему.

После уроков мы встретились с Сашей.

– Как ты прелестна! – воскликнул он, окидывая меня восхищённым взглядом, - ты теперь всегда будешь так выглядеть?

– Нет, вышел высочайший циркуляр носить форму мальчика.

– Интересный момент… Мне интересно, долго ты этого добивалась, чтобы тебя признали мальчиком?

– Не спрашивай меня о прошлом никогда. Договорились?

– Но почему? – изумился Саша, - я хочу знать о своей любимой всё.

– Если захочешь, всё узнаешь у моей мамы.

– Ты приглашаешь меня к себе? – обрадовался Саша.

– К сожалению, не всё так просто, я не могу всё бросить даже ради тебя, Сашенька, у меня сегодня футбол и самбо. Может, ты придёшь на тренировку?

– Где и когда?

– Сейчас мы сходим, пообедаем и вернёмся, часа в три, наверно. Кто приходит первым, начинает разминаться. Наклонись, я поцелую тебя, – я обнял его за шею и крепко поцеловал в губы. Сердце чаще забилось, и я с трудом оторвался от сладких уст. – Иди скорее, а то я опять потеряю над собой контроль.

Я повернулся, взял Толика за руку, и мы поспешили домой.

Надо сказать, дома у Толика произошли значительные перемены.

Максим Сергеевич с тётей Яной стали жить вместе, сделали косметический ремонт. Я заходил, проверил, как обещал. В пенале у Толика тоже стало лучше, повесили на окошко занавески, на подоконнике стояла герань в горшке. С умным лицом чиновника от попечительства, я заглянул на кухню, проверил холодильник. Поморщился, осмотрел плиту и духовку.

«Ладно, изъятие ребёнка пока откладывается, второй рейд покажет»

Теперь Толик обедал дома, всё равно нужен только лёгкий перекус.

У себя дома, я переоделся в мальчишечье, немного заглушил голод. Собрал свою спортивную сумку и побежал на тренировки.

Саша уже ждал меня. Похоже, он никуда и не уходил. Мы не удержались, снова обнялись: прошло невероятно много времени. Кровь заиграла в жилах, с лица не сходила глупая улыбка.

– Ты не взял спортивную форму? – спросил я Сашу.

– Отчего же, она со мной.

– Пошли тогда переодеваться, - я направился в мужскую раздевалку.

– Ты переодеваешься с пацанами? – поразился Саша.