Так, меня не должны раздражать вид медработника и взгляд, которым он меня одаривает:

– Доброе утро, меня зовут Виктор Соколов.

– Доброе, доброе, знаю, прочитала в истории болезни.

– Простите, как Вас звать, величать?

– Регина Матвеевна. Я работаю здесь медсестрой уже тридцать лет...

Может, внешний вид обманчив, бывает же такое, попробую на неё произвести приятное впечатление.

– Простите, Регина Матвеевна, я бы не хотел доставлять Вам неудобства, но мне ужасно хочется по-маленькому, да и по-большому подступает. Не могли бы Вы сказать, когда меня освободят от этих пут, и я смогу самостоятельно посетить туалет?

– Это не в моей компетенции освобождать или связывать тебя ремнями, сейчас принесу утку, вставлю в неё твой аппарат, и дуй себе. Припрёт очень освободить желудок, приспособлю и судно. Санитарок сейчас днём с огнём не найдёшь, кто за эти гроши согласится на эту грязную работу, лучше поедут к капиталистам телом торговать, проститутки, прости господи...

Угу, бабка не простая, с норовом, надо это иметь в виду, так в запале и информашки подкинет.

– Регина Матвеевна, я пока обойдусь без справления большой, но если сейчас не схожу по малой нужде, то лопну, хотя мне так неловко просить Вас об этом.

– Проси, проси, это моя работа. Сейчас помочишься, затем трохи тебя оботру водичкой, и будешь завтракать.

Если кто-то подумает, что я от прикосновений к моему прибору пухлой руки Регины Матвеевны получил заряд бодрости, так заблуждаетесь, от смущения я никак не мог начать естественный процесс мочеиспускания, от напора и боли в мочевом пузыре даже слёзы выступили.

– Да, ладно тебе, милок, пыжиться понапрасну, уточку оставлю на несколько минут под одеялом, пусть в ней твоя писька побудет, успокоишься и посцишь...

Она и правда вышла из палаты, в которой, я сейчас разглядел, не было вовсе дверей, в свете тусклых ламп из проёма проглядывался широкий коридор. Разглядывая отвлечённо обстановку палаты и всё, что было достижимо моему взгляду, я успокоился и с бурным натиском легко выдал в утку содержимое мочевого пузыря.

Тяжело ступая, женщина вновь появилась в палате. Я ей навстречу с радостной улыбкой кивнул, что, мол, всё в порядке.

– А я тебе что говорила, сынок, тридцать лет работы с психами - это тебе не кирпичи на стройке таскать.

Она обтёрла моё тело и лицо мокрым полотенцем, скормила из блюдца ложечкой сметану вприкуску с полюбившемся мне чёрным хлебом. Не стала пичкать манной кашей, увидев на моём лице гримасу отвращения, подсунула поильник с жидким чаем, на этом мой завтрак окончился. Она ушла, унося грязную посуду, а я лежал и с грустью обдумывал свою несчастную участь. Во мне почти сто девяносто сантиметров роста, под сто килограмм веса, и такая поедуха... Ладно, пока я лежу, не двигаясь, расход энергии у меня никакой, но вряд ли рацион изменится, когда я встану на ноги и начну хоть сколько-то перемещаться. Нет, мне тут будут кранты, если побыстрячку не выберусь отсюда.

Зашла моя глыбоподобная медсестра с таблетками и уколом на знакомом уже подносике. Да, жрачки мало, а вот химии хоть отбавляй, угрохают они меня здесь, как пить дать.

После приёма лекарств я погрузился в привычный для меня сон.

Из забытья меня вывел весёлый стук каблучков, стремительно приближающийся к моей кровати. Я приподнял отяжелевшие веки, ко мне подходила очаровательная Лидия Николаевна:

– Здравствуйте, как себя чувствует, мой больной? Какие будут жалобы, пожелания? Как аппетит и настроение?

Я не успел ответить ни на один из поставленных вопросов, а она уже тараторила снова:

– Смотрела запись у медсестры. Температура у Вас нормальная, мочились, завтракали и без осложнений принимали лекарство, я Вами довольна.

– Лидия Николаевна, Вы хорошо выглядите, от Вас веет такой зажигающей энергией, что мне нестерпимо захотелось высвободиться из пут и встать на ноги...

– Больной, я ничего не имею против, но сейчас начинается обход, а решение после него примет наш профессор, - и с этими словами, она развернулась и зацокала прочь.

После обхода, так после обхода, столько терпел, потерплю ещё какое-то время. Я лежал, подрёмывая, настраивая себя на миролюбивый лад, показывать нервы тут не покатит. Главное, не спороть какую-то глупость, никаких фамилий политиков, никакой истории после девяносто первого года, сплошная амнезия. Если захотят, я им расскажу про Наполеона, Петра Первого и даже про Александра Невского.

В мою палату вошла та же группа врачей, что и вчера, не хватало только Димы, который сегодня не дежурил. Я молча смотрел на подошедшего к моей кровати старого доктора. Он тоже не спешил начинать со мной беседу, а внимательно смотрел в мои распахнутые ему навстречу глаза. Затем, провёл взглядом по моему телу с головы до пальцев ног и обратно: