Она лениво вырисовывает в воздухе кавычки одной рукой, и это заставляет Кларк фыркнуть и рассмеяться:

— Это похоже на неё.

— Я слышу шаги Эбби, — сказала Аня, скрещивая руки на груди и прислоняясь к столу. — Время уходит, детки.

— Как ты, старшая сестрица? — спрашивает Лекса, но Аня игнорирует её и смотрит на Кларк.

— D, — признала Кларк, неловко пожимая плечами и глупо улыбаясь. — С кучей рыдания и с раскрашиванием тел.

— С раскрашиванием тел? — Аня покачивает бровями. — Очень хорошо. Учитывая весь плач, предполагаю, это была акварель.

Кларк выпускает громкий смешок на это, или не очень-то громкий. Такой, какой позволяет её ломкий голос, она ударяет кулаком по плечу, проходит на кухню и снимает очки.

— Тук-тук, — Эбби завозит на коляске Рэйвен в комнату секунду спустя, настольные игры сложены на колени Рэйвен, и Аня хлопает ладонями по этой горке. — Я готова съесть кучу еды.

Они вернулись в обычный ритм совместной жизни вновь, словно вовсе не было этого времени. Это делает грудь Лексы тёплой и заполненной, тяжёлой и лёгкой в одно и то же время. Она старается не думать о том, сколько ночей она провела в одиночестве, в другой части страны. Она пытается не думать о том, сколько ночей провела в слезах, желая быть с Кларк, Аней, Эбби, Рэйвен, с Джейком. Она старается не думать обо всём потерянном времени.

Вместо этого она говорит себе, что нужно оставаться в настоящем, позволить в себе поселиться этому чувству, чувству, что она вновь дома, вновь в окружении своей семьи; чувству, что она не одинока.

Она чувствует пальцы Кларк на своём бедре под столом, который они соорудили для игр. Мягкий нажим тянет её посмотреть на голубые глаза, и Лекса позволяет лёгкому вздоху проскользнуть через губы. Прошлое просачивается в это нежное касание, всё их потерянное время, и всё время, которое остаётся — чувствуется в руке Кларк на ней, в большом пальце, который нежно поглаживает. И всё время, которое остаётся — прекрасно, это настоящее, и Лекса надеется, что их будущее состоится.

— Это — не то, что тут говорится! — восклицает Рэйвен, закрывая лицо, когда Эбби смотрит на ответы и просто читает. — Нет такого там, что я попаду в ад за одну ошибку.

— Извини, дорогая, — сказала Эбби, — но таков ответ. Клянусь кольцами для сосков Ани.

— О боже мой! — Аня вскидывает руки в воздухе. — Я могу спокойно умирать! — она берёт своё пиво и держит его. — Погодите, погодите. Я хочу выпить за это. Давайте!

Эбби закатила глаза, но подняла свой напиток, и другие следуют её примеру.

— За Эбби, которая поклялась на моих кольцах для сосков, — сказала Аня, и все повторили нелепый тост, чокаясь напитками и делая глотки. Аня пододвигается к Эбби и говорит. — Скажи тост за что-то. Давайте по кругу.

— Ладно, давайте-ка посмотрим. — Эбби осмотрела круг собравшихся, и её взгляд остановился на Кларк и Лексе, и брюнетка почувствовала, как её сердце начинает скакать, когда Эбби говорит. — За то, что вы снова вместе.

Лекса поглаживает руку Кларк и сжимает её, а Кларк наклоняется к ней.

— Банально, но ладно, — поддразнивает Аня, и все повторили тост, чокнулись и выпили.

Они продолжали по кругу, Рэйвен сделала тост за «медведя-шатуна и куриные крылышки», произносила она это с полным крылышками ртом. Все посмеялись. Лекса сделала тост за семью.

Кларк оказалась последней, она подняла свой напиток и колебалась на протяжение какого-то времени, её взгляд осмотрел всех вокруг, казалось бы, запечатлевая их. Улыбка грустная, но прекрасная, когда она наконец произносит тост:

— За папу.

Тишина распространяется, и Кларк тяжело вздыхает:

— Извините, — хрипит она, но Лекса быстро сжимает её руку.

— Не извиняйся, — Лекса держит свой бокал рядом с Кларк. Её голос практически так же напряжён, как и голос блондинки, и она говорит. — За папу.

Хором раздаётся тост за Джейка в кругу их маленькой семьи, и лишь на мгновение, кажется, словно она снова полна.

***

Желудок Кларк завязывается в узел, когда она наклоняется на спину стула, две ножки оказываются в воздухе и опускаются, после чего этот процесс повторяется. Лекса опаздывает, как и обычно по четвергам из-за учебных сессий и работы в студенческом центре. Кларк хочет, чтобы она уже просто приехала, потому что она сейчас взорвётся или её вырвет, или всё вместе, если не получит ответ в скором времени.

Он не покидал её разум уже несколько недель, вытанцовывая на кончике языка днями, и Кларк так и не знает, как отреагирует Лекса, но девушка знает, что обязана спросить. Она смотрит на пол, где у них с Лексой был первый секс, и её сердце вырывается из груди. Она точно должна спросить.

Дверь внезапно открывается, заставая Кларк врасплох, и она наклоняется слишком далеко. Стул падает назад, целуется со стеной и падает на пол, а Кларк падает вместе с ним, её ноги оказываются в диком полёте. Проносится сдавленный звук. Что-то между писком и криком, когда она падает, а потом она стонет.