Шрифт:
Невидимые вериги тут же испарились. Она снова была собой — стремительной, хищной, великолепной.
— Извини, — буркнул бегемот. — Давай его сюда. И присматривай. Если тебе что-то не понравится — вмешайся.
Черепашка благодарно улыбнулась. Она прекрасно поняла, что настоящим извинением было не первое слово, а три последних.
Через пять минут перед губернатором Пендельшванцем предстал Пьеро. Не в лучшем, увы, состоянии.
— Блеснула бо-о-оль в твоём прощальном взо-оре [114] , — тихонечко напевал он, несомый на руках питбулем. — Ды-ды-ды-дыыы любимые чертыыыы… Никто мне не-е-е дал сто-о-олько горя, — тут он попытался поцеловать питбуля в рыло, тот брезгливо отстранился. — И столько ра-ра-радости как тыыыы… — прислужник осторожно положил его у края бассейна.
114
Блеснула боль в твоём прощальном взоре– Тоже романс, но относительно приличный, на стихи Рюрика Ивнева. Второй и третий куплет более известны в редакции Гаврилиады «Буп» Улялаевой, известной поньской певицы и музыкантки. О значимых различиях в текстах Ивнева и Улялаевой см: Бро Пелепахондра. Наррация автора при создании речевой партитуры романсного дискурса.
– В: Языки культуры и проблемы переводимости. Сборник статей.
– Отв. редактор д.ф.н. Б.А. Успенский.
– Издательство «Наука», Директория. 277 г. о.Х.
Поэт немедленно потянулся к соцветиям остролиста.
— Цвето-о-чечки! — умилённо промычал он. — Кило… кало… кольчики мои, цветики степ-п-пные… А я вот… я это сам-мое… я парамела, оп, я чебурэла! — внезапно и немузыкально заорал он, суча ногами. — А я сам… м-м-м… биби… хули бля!
Пендельшванц смотрел на маленького шахида очень, очень, очень внимательно. Лесси даже показалось, что она видит, как губернатор роется в чужой голове, пытаясь что-то выудить.
— Ам» аль ма» аль ув» ажуха, — наконец, сказал он.
Глаза Пьеро как будто опустели — но при этом стали более осмысленными, будто в пустой и тёмной голове включилась лампочка.
— Пешим лё» бара ув гавиал» шем» Торабора, — ответил он, чётко проговаривая каждое слово.
— Ага-ага, — проворчал бегемот. — Поговорим. Где ж в тебе кодовое слово-то запрятано… А, ну да, конечно. Золотое сечение цифрами. Один шесть один восемь ноль три три…
— Здоровья и добра, уважаемый господин Пендельшванц, — прервал его Пьеро. Голос его стал глуше — и, кажется, ниже.
— Позвольте представиться. Я — Карабас бар Раббас, верноподданный Его Величества Тораборского Короля и его доверенное лицо. По понятным нам обоим причинам я не могу начать с личного визита. Я позволил себе воспользоваться телом и разумом моего подчинённого Пьеро. К сожалению, для этого мне пришлось использовать не только свои паранормальные возможности, но и айс. Насколько мне известно, в Директории это запрещено. Я приношу самые искренние сожаления. Меня извиняет лишь крайняя необходимость…
— Достаточно, — сказал бегемот.
Пьеро рывком поднялся и сел на край бассейна. Ноги его оказались в воде — но он этого, кажется, не замечал.
— Сознание Пьеро, — продолжал он всё тем же тоном, — содержит личное послание и ответы на некоторые ожидаемые вопросы. Вы можете также передать мне через него свои слова…
Питбуль посмотрел на хомосапого в панталонах подозрительно и на всякий случай обнюхал его голову. Лэсси на него зыркнула, тот поёжился и отошёл на пару шагов.
— Прежде чем я продолжу, — монотонно говорил хомосапый, — небольшая просьба. Прикажите своим приближённым удалиться. Вы не можете прочесть моё послание непосредственно в голове Пьеро, так как его сознание заторможено и он понимает только то, что ему позволено понимать. Поэтому мы вынуждены общаться голосом, а чужие уши — это чужие уши…
— Я доверяю своему окружению, — раздражённо сказал бегемот.
Хомосапый несколько секунд таращился в пространство. Потом тем же голосом продолжил.
— Насколько вас поняли, вы отказались. Вероятнее всего, потому, что доверяете своим приближённым. И не хотите, чтобы они в этом усомнились. Если так, я вынужден напомнить: это вы им доверяете, поскольку их знаете и имеете основания для доверия. Я их не знаю и таких оснований не имею. Впоследствии вы расскажите им всё, что сочтёте нужным, но это будет ваше решение.
Поэт замолчал и попытался вытащить ноги из воды: ему было холодно и мокро.
Губернатор думал секунд пять.
— Вышли все, — наконец, распорядился он. — Лэсси, проверь.
Питбуль попытался было что-то сказать, но не смог разжать челюсти: их стиснула воля Пендельшванца. Он поплёлся вон, опустив хвост.
Госпожа Рэрих кинула на шефа встревоженный взгляд. Тот подмигнул ей третьим глазом — выполняй, мол, но не особенно усердствуй. Лэсси еле заметно кивнула.
Пьеро наблюдал, как они уходят. Взгляд его был по-прежнему пустым, но очень внимательным. Потом он снова повернулся к бегемоту.
— Вы сделали то, о чём я просил. Благодарю. Теперь по сути.
Наполеон Морган Гейтс Пендельшванц подплыл поближе. Вода плеснула наружу и тихо заурчала, стекая по трубам.
— Симлах бенцарон дашин элох, — сказал хомосапый. Святые слова прозвучали в опустевшем пространстве как-то по-особенному веско.
— Пендельшванц сафа ан'сохрэт, — после непродолжительного молчания ответил бегемот.
Пьеро покрутил головой, потом уставился в одну точку где-то над головой губернатора.