В квартире было темно, тяжелые шторы плотно закрывали окна. Пришлось включать свет. Чего только не было в нескольких комнатах: оружие, что Алекс заказывала через Абдуллу, форма стюардов, какие-то листовки, сумки. В одной из них она нашла свою одежду. Значит, Дэвид или Родерик был здесь и у него есть ключ.

– Рафаэле, ты только не пугайся, - предупредила она, - но сейчас буду снимать грим.

– Грим?
– удивился он, и тут же усмехнулся.
– А я и не заметил...

– Благодарю за комплимент.

И она начала отклеивать усы, бакенбарды, пластические накладки. Когда дело дошло до парика, наблюдавший за этим Рафаэле совсем спал с лица.

– Что, без грима я ещё страшнее?

Рафаэле отрицательно мотнул головой, не сводя с неё глаз.

– А я-то думал, что ты так ко мне липнешь со своей помощью.

Алекс только звонко рассмеялась

– Вот, и голос у тебя другой, - тут же заметил Рафаэле.
– А я слышу, что он постепенно меняется, и ничего не могу понять.

– Не было времени перекурить, - пояснила она.

– Ну, ты даешь. Я думал, что это у Марио бзик на маскировке. Но ты его переплюнула. Так как твоё настоящее имя?

– Всё то же - Алекс.

Когда она переоделась в более привычное платье с кофтой, Рафаэле встретил её восхищенным взглядом.

– У тебя даже походка другая. Как ты это делаешь?

– Инстинктивно. Лучше включи телевизор.

Рафаэле так и поступил. По новостям то и дело показывали знакомый перекресток и три пустые машины.

– Ты можешь мне приблизительно перевести, что говорят?

– Конечно. Сегодня в 9:05 на пересечении улиц Фани и Стрезе был похищен председатель ХДС Альдо Моро, четверо его охранников и водитель были убиты на месте.

Только сейчас Алекс поняла, что за всё время слежки за кортежем председателя, когда она внимательно изучала, что делает в машине каждый человек, ей ни разу не пришла на ум одна простая мысль - сейчас они живы, но настанет день и всех их убьют. Только теперь мороз пробежал по коже, но не от того, что пятеро человек погибли, исполняя служебный долг. Ей стало страшно от самой себя и своих помыслов. Всё это время планирование акции и слежка были для неё чем-то вроде азартной игры, в которой интересен только результат - получится или нет. В этой круговерти она перестала видеть в людях людей - только объекты и цели.

А Рафаэле продолжал рассказывать, о чём говорит дикторы:

– Моро ехал на заседание парламента, где впервые за тридцать лет должен был решиться вопрос о формировании нового парламентского большинства с участием коммунистической партии. Парламент прервал свою работу и возобновил её вновь, чтобы представить новое правительство, которое получило доверие от палаты депутатов и сената. В Риме началась паника, профсоюзы выходят на демонстрации против политической провокации с похищением, кто-то думает, что начался государственный переворот. Министры призывают к спокойствию.

А потом начали показывать поочередно фотографии подозреваемых похитителей. Рафаэле внимательно всматривался в лица на экране, а потом рассмеялся.

– Вот те двое уже несколько лет как в тюрьме. И что, карабинеры не в курсе?

– Мало ли, просто ошибка, - предположила Алекс.
– Там что-нибудь говорят о мерах по розыску.

Рафаэле внимательно вслушивался в поток информации и потом ответил:

– Да, говорят, в Рим пришлют солдат и карабинеров из других городов, будет что-то около сорока тысяч человек и блокпосты на всех улицах.

– Чёрт, - только и произнесла Алекс, - Так и мышь нигде не проскочит. А если они начнут поквартирные обыски?

Рафаэле только пожал плечами:

– Всё ведь обыскать невозможно. Может они подумают, что мы увезли Моро за город?

Алекс такой наивной не была. Судя по тому, какой фронт работ себе наметила полиция, председателя они намерены разыскать в ближайшее время. Алекс даже пожалела, что во время обсуждения плана акции не вмешалась в вопрос с квартирами. Где Марио нашел ту, куда увезли Моро? Это ведь фешенебельный район, почти центр. Неужели он думал, что карабинеры постесняются наведаться туда и потревожить жильцов?

Мучимая многими вопросами без ответов, она включила радиоприемник в поисках нужной частоты.

– Вот, остановись, - дал знак Рафаэле и принялся вслушиваться в эфир и делать пометки в подвернувшейся на столе тетради.

Так время подошло к глубокому вечеру переходящему в ночь. Алекс настояла, что Рафаэле надо бы поменять повязку. Пока она возилась с бинтами и пластырями, он лежал на кровати и не сводил с неё глаз. Ей подумалось, будь она моложе, то наверное влюбилась бы в этого молодого человека с романтическими кудрями и профилем античного Аполлона. А он наверняка видит в семидесятидевятилетней старухе свою ровесницу. Как-то это неправильно, больше похоже на обман, то ли его, то ли самой себя.