После недавнего разговора с Родериком Алекс не была уверенна, что премьер- министр думает именно так. А ведь он однопартиец Моро. Бедный председатель - кругом измена. А ведь было в этом что-то неправильное. Ещё в прошлом году, когда в помощь ныне покойным лидерам Фракций Красной Армии палестинцы захватили самолет с пассажирами, власти ФРГ тоже заявили, что не будут вести переговоров с террористами. Когда тот самолет сел в Италии на дозаправку, эти западногерманские человеконенавистники из верхов уговаривали итальянские власти провести в своём аэропорту штурм. Но те отказались и сказали, что не допустят кровопролития на итальянской земле. Тогда Алекс согрело душу то заявление, значит, есть где-то ещё нормальные политические лидеры, для которых, в отличие от властей ФРГ, жизни простого человека не пустой звук. А теперь она поняла, что поспешила с выводами - для людей вроде Андреотти простые немцы, видимо, оказались дороже Моро.

Через три дня, когда Алекс и Рафаэле уже выключили аппаратуру и собирались покинуть конспиративную квартиру, в дверь постучали. Алекс так и замерла на месте, боясь пошевелиться. Постучали ещё раз. Рафаэле дал знак, молчать. Сам же тихими шагами он подошёл к окну и, слегка отодвинув занавеску, посмотрел на улицу. Алекс ещё пять минут стояла в позе каменной статуи, прежде чем он сказал:

– Всё, они уехали.

– Кто?

– Карабинеры.

У Алекс чуть сердце не остановилось. Ещё никогда она не была так близка к разоблачению, даже в Лондоне. Даже в Ольстере.

– Это просто поквартирный обход, - успокаивал её Рафаэле.
– Они все дома так проверяют. Просто постучали, поняли, что никого тут нет, и ушли.

Но Алекс ещё три часа отказывалась покидать квартиру, опасаясь, что снаружи стоит засада. Когда на улице окончательно стемнело, Рафаэле еле убедил её, что рабочий день у карабинеров кончился, и никакой полиции на улице сейчас точно нет.

– Тем более, сейчас суббота, а завтра у них выходной.

– Какой ещё выходной, когда в стране объявлено чрезвычайное положение?
– опешила Алекс

Рафаэле только пожал плечами:

– Ну, нельзя же работать круглыми сутками. Мы так можем, а они нет, им надо отдыхать. Пошли.

На следующий день по теленовостям крутили сюжет с папой римским. Пожилой понтифик Павел VI на воскресной аудиенции на площади Святого Петра вместо обращения к пастве взывал к Красным Бригадам с просьбой пощадить узника Моро.

Во вторник пошел уже двадцатый день с момента похищения. Никакого движения, всё происходящее вокруг стало отчётливо напоминать болото. Правительство молчало - оно же не ведёт переговоров с террористами. Бригады разродились четвертым коммюнике, где предали анафеме компартию Италии. А Моро в письме на волю разумно заявил: "Я чувствую себя оставленным партией".

Когда Алекс вновь встретилась с Родериком, он как бы невзначай сказал:

– Моро пишет исповедь.

– Кается в грехах перед пролетариатом?
– мрачно сострила она.

– Нет, пишет мемуары о своей политической карьере.

– Надо же, - только и сказала Алекс, - видимо условия располагают к литературной деятельности.

– Во всяком случае, жаловаться ему не приходится. И надо же себя чем-то занять в вынужденном отпуске. Интересные вещи он пишет, между прочим, вспоминает, что с тех пор как убили братьев Кеннеди, он всерьёз стал подумывать, что тоже самое могут сделать и с ним. Вспоминал, как четыре года назад в Вашингтоне ему угрожал Киссинджер, твой бывший соотечественник, да?

Алекс только хмыкнула:

– Похоже, я незримо иду с ним рука об руку ещё со времен ОПЕК. Он заказывает, я исполняю.

– Да ладно, не набивай себе цену. Тебе кстати интересно, что Моро думает о своём похищении?

– Что во всем виноваты американцы и западные немцы?
– кисло переспросила она.
– Это я и так знаю.

– Потому что сама постаралась. Он, кстати, вспомнил, как начальник его охраны заметил нас с тобой, ну тогда, когда мы проехали совсем близко от их автомобиля, а у меня ещё в руках был секундомер. Тогда этот начальник охраны доложил о нас карабинерам.

– Вот как? И почему они не предприняли мер?

– А кому нужны эти меры?
– всё так же беззаботно отвечал Родерик.
– После этого жена Моро настояла, чтобы он попросил правительство выделить ему бронированный автомобиль.

– Так почему не выделили?
– всё больше раздражаясь, вопрошала Алекс.

– Недостаток финансирования, так было сказано.

Всё это ужасно нервировало. Ложь властей, из-за которой не понятно как себя вести. Кто сейчас для Алекс итальянское правительство - враг или союзник? От непонимания и неопределённости ей хотелось лезть на стену, так велико было нервное напряжение, что того и гляди, всё кончится громкой истерикой.

Единственный человек, которого Алекс сейчас было жаль помимо себя, так это председатель Моро. Что она знала о нём? Да в сути, ничего. Итальянский политик, прислушался к мнению трети избирателей и решил пустить коммунистов в правительство, где они по всем законам демократии давно должны были быть. Заморским хозяевам Италии такая самостоятельность не понравилась, о чём не раз Моро и было сказано. Любой другой бы уже давно опустил руки и ушёл из политики, а этот остался и проводил задуманное до конца. За это теперь он и мается в народной тюрьме Красных Бригад. И всё-таки людей с твердыми убеждениями Алекс всегда уважала.