– Я снимала, - Алистрина встряхнула плечом, указывая взглядом на сумку, - но сегодня пришлось съехать.

Активист Шеймас отреагировал странно, то ли обрадовался её трудностям, то ли вознегодовал от несправедливости:

– Вот видишь! Пока ты не владелец или не арендатор жилья, ты вообще не можешь участвовать в выборах. Правительство отняло у тебя право на достойную жизнь, а вместе с ним и право голоса.

Алистрина согласно кивала, и внутренне приходила в ужас от страны, в которую попала. Что это за британская демократия? Видимо как в Древней Греции, когда голосовал демос, а женщины и рабы прохлаждались в сторонке.

Марш в защиту гражданских прав двигался в сторону центра города. Оборачиваясь, Алистрина вчитывалась в плакаты, что несли позади:

"Дайте людям жильё за доступную плату".

"Скажем нет дискриминации и апартеиду в Ольстере".

Впереди послышались крики и ругань. В рядах демонстрантов началась суета. Алистрина не сразу поняла, что происходит, но когда увидела, как полицейские выхватывают из толпы демонстрантов и принимаются методично избивать их дубинками, смекнула, что пора делать ноги.

Люди заметались, кто-то побросал плакаты, а кто-то стал отбиваться ими от озверевших стражей порядка. Алистрина принялась искать взглядом своего нового знакомца и в людской суете едва заметила, как он, согнувшись от боли, стоит на четвереньках, а полицейский пересчитывает дубинкой его ребра. Алистрина не стала долго раздумывать, а просто опробовала приём рукопашного боя. Она запрыгнула увлекшемуся стражу порядка на спину и слегка придушив, вырубила его одним ударом. Во всеобщей свалке никто её маленькой победы не заметил - ни свои, ни, что главное, чужие. Она поспешила к рыжему парню. Откашливаясь, он шарил рукой по асфальту в поисках своих очков. Алистрина нашла их первой и поспешила водрузить их ему на нос.

– Шеймас, плохо тебе, да? Пошли отсюда скорее.

Парень с трудом поднялся на ноги - сбитое дыхание ещё не пришло в норму. Алистрина перебросила его руку через своё плечо и потянула в закоулки, в надежде затеряться в хитросплетении маленьких улочек.

Минут через пять парень немного отдышался и от женского плеча учтиво отказался. Они стояли одни во дворе серого унылого дома, впрочем, весь католический район города был полон однотипных унылых серых домов.

– Тебя по голове не ударили?
– переводя дыхание, спросила Алистрина.

– Нет, - сбивчиво выговорил Шеймас.

– Точно?

Он кивнул.

– Это хорошо. Внутри что-нибудь болит?

– Только спина. Специально подставил, чтоб не отбили чего.

– Ладно тебе отнекиваться, - не поверила она.
– Я же вижу, как ты дышишь. Небось, первый удар был в живот. Тебе надо в больницу. Вдруг разрыв внутренних органов.

– Нет уж, - отмахнулся он, - дома отлежусь.

– Где ты живешь?
– тут же спросила Алистрина.
– Я не навязываюсь, но дай мне посмотреть, что с тобой, иначе мне будет неспокойно.

Шеймас охотно согласился. Он привел её в скромную квартирку неподалеку. Алистрина тут же скомандовала ему лечь на кровать и расстегнуть рубашку. Тщательно ощупав живот, она с облегчением заключила.

– Разрыва паренхимы нет. Считай, легко отделался.

– Ты доктор?

– Бывшая медсестра.

– Нежные у тебя руки.

Алистрина недоверчиво и слегка удивленно посмотрела на него. Шеймас улыбался мило, по-мальчишески.

– Знаешь, тут сдается квартира, как раз за стенкой - указал он кивком головы себе за спину.
– Не дешево, но и вовсе не дорого.

Алистрина смерила его лукавым взглядом, и Шеймас тут же смутился:

– Я б тебе и так сказал, ещё на марше, - пробубнил он, потупив взор, - но, сама понимаешь, не успел.

В тот же день Алистрина и Шеймас стали соседями. Вечером он пригласил её к себе посмотреть новости по телевизору. В его квартире было ещё трое молодых людей - приятели Шеймаса из ассоциации, такие же активисты, как и он сам. Все живо обсуждали, спорили и строили планы на следующий день.

Первым делом в новостях показали самое животрепещущее событие дня - избиение Королевской полицией Ольстера мирной демонстрации в защиту гражданских прав.

– Это просто зверство, - возмущался Шон из комитета Дерри по жилищным действиям.
– Мало того, что нас увольняют и выгоняют из квартир, запрещают голосовать, так теперь ещё чуть не забили насмерть за то, что нам это не нравится.

– Надо продолжать протесты, - вторил ему Финбар из комитета Дерри по вопросам безработицы.
– Завтра выйдем на улицы снова.

– Тебя, наверное, полиция сегодня обошла вниманием?
– съязвила Алистрина.

– А ты боишься?
– решил поддеть её Шон.