Синдона на это только усмехнулся, и Макки нашёл слова и для него:

– А тебе, Микеле, придётся скрываться за границей, в каких-нибудь США или Швейцарии.

– Синьоры, давайте не будем ссориться, - предложил Марцинкус и стал разливать вино по бокалам.

– Никто и не ссорится, - тут же вставил Макки, - всего лишь по-дружески предупреждает.

– Тогда выпьем за дружбу.

– И процветание, - продолжил Синдона.

– И свободу, - мрачно прошептал Макки.

Мужчины отсалютовали бокалами и пригубили вино.

1968-1970, Ольстер

В первую же неделю жизни на новом месте и в новой стране Алекс ощутила, что будто очнулась ото сна, и окружающая её действительность стала чётче и правдивее. "Зачем я на это согласилась?" - только и вопрошала она саму себя.

Вместе с Джейсоном из её жизни пропала и всякая ясность, зачем она вообще дала втянуть себя в непонятную игру и стала диверсантом, залегшим на дно. Может это был гипноз, может невероятное очарование? Но пока Джейсон был рядом, а рядом он был каждый день, Алекс и в голову не приходило ни одного подозрения, ни одного сомнения. А теперь Джейсона нет, и чары словно спали. Неужели она так изголодалась по мужскому вниманию, что даже не заметила, каким оно было корыстным и неискренним? Или это Джейсон так умело запудрил ей мозги, что даже сомнений не возникло? Теперь же остались только многочисленные вопросы к себе и все без ответа.

Город Дерри оказался небольшим, но далеко не уютным местечком. Алистрине Конолл, а именно так отныне официально звали Алекс, пришлась по вкусу небольшая квартирка, куда чище и уютнее, чем была у неё в Колло, а по сравнению с греческими, португальскими и английскими казармами, так просто казалась раем.

Район, в котором она отныне жила, назывался Богсайд. Алистрине пришлось вспомнить, что говорили ей лекторы об истории города: когда в XVI веке в Дерри пришли английские и шотландские колонисты, они выселили из домов всех католиков, забрали город себе и переименовали его в Лондондерри. Поверженным католикам оставалось только уйти на болота, осушить их, чтобы построить новые дома - так и появился Богсайд - католический анклав у крепостных стен захваченного Дерри. Вот такая история. Текущая действительность была не намного мягче.

Свою первую шифровку Кастору-573 пришлось написать и заложить в тайник ровно через месяц жизни в Дерри: "Сволочи, пришлите денег, нечем платить за квартиру". Это была горькая правда. Кураторы оплатили жилье ровно на месяц и ни днём больше, будто и не дорожили новоприобретённым агентом. Алистрина же с первого дня появления в Дерри безуспешно пыталась найти работу хоть машинистки, хоть санитарки при госпитале, хоть уборщицы - но ничего не вышло. В Дерри она жила под легендой ирландки-католички, а в Ольстере, где правящая верхушка в подавляющем своём большинстве состояла из протестантов, католики были нежелательны ни на какой работе, даже низкооплачиваемой. Что-то подобное Алекс уже слышала про судетских немцев в Чехословакии, которые после распада Австро-Венгерской Империи по тем же националистическим мотивам на своей родной земле стали подобны неприкасаемым. Но это было лет тридцать-пятьдесят назад в дикой Чехословакии. А она здесь, в Великобритании, колыбели демократии и справедливости, но переживает то же самое сейчас.

Денег Алекс так никто и не прислал. Пособия по безработице едва хватало на скромную жизнь, учитывая, что ни фунта из неё не приходилось тратить на еду. С Джейсоном Алекс рассталась больше месяца назад. Ей очень хотелось крови. Она вспоминала уроки, что преподали ей белые кровопийцы в своих тёмных подземельях - меньше двигаться, больше лежать или сидеть, не тратить сил впустую. За две недели такого улиточного существования всё вокруг окончательно осточертело. Алистрине пришлось собрать вещи и идти искать квартиру подешевле и донора посговорчивее.

С сумкой наперевес, где лежали скромные пожитки, Алистрина забрела в толпу демонстрантов на площади. Алистрина было подумала, что люди протестуют против войны во Вьетнаме, но приглядевшись к плакатам и транспарантам, она прочла:

"Один голос - один человек".

"Самое главное из всех гражданских прав - право жить".

"Не будет дискриминации при приёме на работу - не будет безработицы".

С последним Алистрина была согласна на все сто процентов, так как ничего актуальнее на сей момент для неё не было.

Алистрина приметила одного рыжеволосого парня в очках, что нёс плакат: "Покончим с махинациями с границами избирательных округов и имущественным цензом". Завязался разговор и Алистрина присоединилась к шествию:

– Шеймас Перри, - представился рыжий, - я из Североирландской ассоциации гражданских прав.

– Алистрина Конолл.
– Она пожала ему руку.
– А что не так с границами округов?

– Ты что, никогда не интересовалась выборами?

– Если честно, нет. Какой в них смысл, если всегда побеждают протестанты?

– А знаешь почему? В городской совет можно выбрать двадцать четыре депутата - от протестантов шестнадцать, а от католиков только восемь. И это при том, что нас, католиков, в Дерри в два раза больше протестантов. А всё потому, что во власти жулики и расисты. Они применяют джерримендеринг - делят избирательные округа так, что католикам никогда не быть в городском совете в большинстве. Англичане это делают давно и во всем. Когда они были протестантским меньшинством на католическом острове Ирландия, они решили поделить Ирландию так, чтобы стать протестантским большинством в маленьком Ольстере. Так и сейчас. Власти постоянно перекраивают карту округов, как только меняется расклад политических сил, лишь бы большинство в округе шло за юнионистами. Вот у тебя есть квартира?