* * *

Мастер Патеру спустился в город, к морю. Не один, конечно, вместе с ним пошли Ил-Танка, мастер Эйфен, который преподавал практику у старших, и даже Лан. Они поддерживали Патеру под руки, помогая спускаться с лестницы.

Мы жгли костер на улице, варили кашу. Сидеть на кухне в темноте не хотелось.

— Домой, что ли, уехать, — задумчиво сказала Ина, — пока станцию не залило, и поезда еще ходят. Вряд ли нас кто-то будет искать. И кольцо выбросить.

Ина покрутила кольцо на пальце, сняла, сжала в ладони. Но выбросить так и не решилась, сунула в карман.

— Без кольца они нас не найдут, — сказала она.

— Если станцию зальет, — сказал Регар, — никто сюда не поедет, никакие инспекторы.

— И что нам тут делать?

— Пока еще есть шанс чему-то научиться, — сказал Регар.

— У кого? У этого Лана? Он агент Литьяте, его послали сюда специально. Он обманывал всех! Он умудрился втереться в доверие, и так ловко! Ты знаешь, что ему нужно на самом деле? Для чего он здесь? Я бы не стала ему доверять. И Ил-Танка… они ведь учились вместе, ты только посмотри, они за одно!

Регар покачал головой.

— Нет, Ил-Танка точно не с Литьяте, он не может.

— С чего ты взял? Ты знаешь, что у него на уме? Может, они давно купили его?

— Хватит! — грозно оборвала ее Джара. — Олиш не предатель.

— Да разве? Твой Ил-Танка предал Литьяте, но ведь остался жив! Думаешь, почему? Они не прощают. Кто сказал, что он не может предать нас?

— Он не предатель.

Джара встала.

— А ты? Ты ведь знала все про Лана, но молчала! Ты с ними заодно.

— Ина, хватит, — Регар положил ей руку на плечо. — Ты везде видишь врагов, так нельзя. Если хочешь, уезжай. Я остаюсь.

Ина обиделась. Одна уезжать она была не готова. Злилась на Регара, и вообще…

Нужно что-то менять.

Наша жизнь никогда больше не будет прежней. Если даже так, друг друга мы начинаем подозревать и ненавидеть, то что уж…

На чьей я стороне? Это даже не обсуждается, я ведь илитрийка.

Я бы вернулась. Но я не могу этого сделать сейчас. У меня еще был шанс сбежать тогда, на поезде, но теперь — поздно. Я понимаю, зачем отец послал меня сюда. Теперь я понимаю. И подвести его не имею права. Как бы я хотела поговорить с ним сейчас!

Я должна справиться. Не сдаваться. Должна быть сильной.

Я не могу вернуться, пути назад нет.

Но нужно решать, что делать дальше. Скоро придет время выбирать. Это пока я тихо сижу в уголке и слушаю, а потом… Однажды у меня спросят — на чьей я стороне, и нужно будет ответить. Мой дом там, мои друзья здесь.

Я одна.

И это не из-за детских дразнилок, я не могу больше убежать и спрятаться, мне некуда бежать. Даже отца нет рядом. Не на кого рассчитывать.

Лан… да…

Я не могу ему доверять, но больше у меня никого нет, не на кого опереться. Я боюсь остаться одна.

Я завидовала Ине, уж она могла быть абсолютно уверена в своем Регаре, перед ней не стояло выбора, для нее все просто. Я завидовала Джаре. Да, наверно, Джаре я завидовала больше всего, она точно знала, чего хочет и готова была за это бороться, она уже выбрала. А я всегда хотела только, чтобы меня оставили в покое. Наверно, пора менять свои желания, иначе не выжить.

— Эй, Соле из Салотто, — Ина насмешливо смотрела на меня, — тебе страшно, да?

* * *

Наверх мастера Патеру заносили на руках.

Мне сначала даже показалось, что он умер.

— Нет, — устало сказал Лан, — он жив, но ему очень плохо. Он сделал все, что мог.

Землетрясения прекратились, но волны не отступали, море заливало улицы.

Мастер Патеру лежал в кровати, совсем бледный, холодный, так и не приходя в себя. Черты лица заострились, изменились как-то неуловимо, словно это уже не тот старик, а кто-то другой. Девчонки постоянно сидели с ним, Джара сидела. Я зашла как-то и поняла, что мне здесь неловко, я не понимаю, что мне делать, не знаю, чем помочь. Они обходились и без меня. Я только мешаю.

Пока уехало всего семь человек. Трое в Литьяте, получив приглашения, четверо просто домой. Оставили серебряные кольца у Ил-Танки на столе и уехали. Я ждала, когда начнут разбегаться остальные. Что мы все здесь делаем? Кажется, одна лишь воля Кожаного Человека удерживала хоть какую-то видимость дисциплины. Когда он входил — прекращались все споры, никто даже не шептался по углам. Занятия продолжались. Теперь уже без разделений на курсы, все вместе. Все, кто остался.

Удивительно, но Лан потребовал от нас физической подготовки, заставлял бегать по утрам, разгребать снег на всей территории Бер-Сухта, лазить по горам. Кое-то пытался отказывать и бунтовать, но Лан умел быть убедительным, да и не он один.