«Соле, я люблю тебя. Очень. Больше жизни. Я сам не так давно это понял. Может, просто боялся признаться сам себе. Я боялся. Не хватало духа… не важно! Но я не могу без тебя. Я люблю тебя».

Он смотрит на меня, и у него мелко, чуть заметно подрагивают губы.

И щиплет глаза. Слезы…

— Я тоже люблю тебя.

Это правда. Я говорю и понимаю — это правда. Это всегда было правдой, что бы я там раньше не говорила. В чем бы не пыталась себя убедить.

Раньше было нельзя. Теперь все можно.

Он выдыхает — резко и порывисто, одним движением вскакивает, подхватывая меня на руки, прижимая к себе.

— Солька… милая…

А я плачу. От счастья, от облегчения, даже не знаю от чего.

Он целует меня. Собирает губами слезы…

— Ну, что ты, Соле… все хорошо.

— Лан…

Пылают щеки и кружится голова.

И ничего больше не имеет значения.

Сейчас — ничего.

Я обнимаю его.

Больше всего боюсь, что ночь кончится слишком рано.

Я хочу быть с ним.

— Слушай, — весело говорю я, — ты такой мокрый. Ты плавал в одежде, так и не высох еще.

— Да, — говорит он, улыбается широко и счастливо. — Ты тоже теперь.

Осторожно стягивает бретельки платья с моих плеч, я помогаю ему снять рубашку.

— Знаешь, — говорит он, — я ведь так толком и не видел никогда тебя без одежды, без одеяла… Всегда было так холодно.

— Видел, — говорю я, — в душе. Когда я поливала тебе.

Он очень заметно смущается.

— Да. Тогда я сильно напугал тебя.

— А я — тебя.

Я улыбаюсь. Мне кажется — это самый близкий и родной человек. Все что было между нами — невероятно важно, я хочу помнить все. Мне так хорошо. Непередаваемо, как никогда в жизни.

Он снова целует меня. Бережно кладет на песок… еще теплый песок, мягкий… и платье мне под голову, чтоб удобней лежать.

Он гладит ладонью мой живот — нежно и чуть-чуть щекотно. Он пахнет морем и кипарисами…

Я тянусь к нему, обнимаю за шею, зарываюсь пальцами в его волосах… его губы такие горячие, мягкие…

Соль на губах.

Горячая соль.

Я сразу не поняла, провела по своим губам пальцем, долго смотрела… маленькая темная капля размазалась…

Подняла глаза на него.

Кровь.

— У тебя кровь из носа… — тихо сказала я.

— Да, — сказал он. — Прости. Я не думал, что так выйдет.

Сел, подобрался, шмыгнул носом, попытался вытереть, но только размазал еще больше.

— Соле, мне нельзя подходить к тебе.

Нельзя. Вот и все…

— Тебе нужно уйти? Да?

— Нет, — сказал он. — Не пойду. Это уже не важно. Это может и выглядит страшно, — посмотрел на свою окровавленную ладонь, — но на самом деле — ничего. Бывало и хуже. Это ерунда. Не страшно. Завтра я уезжаю. На войну. Я ведь боевой маг по основной специальности, мое место там.

И нет шансов.

Я молчала. Ясно чувствовала, как волна счастья и эйфории схлынула. И накрыла боль.

— Прости, Соле.

— Я люблю тебя.

Мы лежали на песке. Я обнимала Лана, положив голову ему на грудь. Слушала, как он дышит — ровно и глубоко. Значит ничего. Пока еще ничего, не так страшно.

Хоть немного побыть вместе. Еще немного.

У меня в целом мире больше нет никого.

Он нежно гладил меня по спине, кончиками пальцев. Улыбался мне.

Мы разговаривали. О прошлом и о будущем, просто так. Шумело море. Трещали цикады в кустах.

Иногда мне казалось — я засыпаю, вижу сны… воспоминания.

Ни о чем плохом не хотелось думать.

Тот страшный сон мне приснился уже под утро.

Площадь, эшафот…

Я проснулась, вскрикнула, села, закрывая лицо руками.

— Тише, тише, — Лан обнял меня. — Это просто сон. Теперь уже просто сон. Все хорошо.

Я чувствовала, как быстро и гулко стучит его сердце. Сон…

Что ждет нас впереди?

* * *

— Соле, — он разбудил меня.

Солнце уже высоко.

— Соле, нужно одеться.

Он показал в сторону дома. Там кто-то был.

Я быстро натянула платье.

— Лан, тебе нужно уйти, да?

Он покачал головой.

— Пока нет.