Мы пошли в дом вместе.

— Они все равно знают, что я тут, — сказал Лан. — Зачем прятаться?

Они знали.

И все равно, я видела, как вытянулись их лица, когда мы появились вдвоем. Их было четверо. Красавчик Мелито, совсем зеленый от злости, какой-то лысый старик и две женщины.

Старик разглядывал Лана с живым интересом, словно подопытного кролика.

— А ты неплохо держишься, мой мальчик, — сказал он. — Как тебе? Не давит?

— Да иди ты… — Лан выругался, впрочем без всякой злобы, просто отмахнулся. Старик покивал чему-то своему.

— Что ты здесь делаешь? — рявкнул на Лана Мелито.

Ему Лан даже не ответил. А то не видно?

И встал так, чтобы закрывать меня своей спиной.

Что-то будет?

— Соле, — вкрадчиво обратился Мелито ко мне, — вы же давали согласие на присягу.

Я видела, как напряглись и расправились у Лана плечи. Он готов был меня защищать. Готов был прямо сейчас кинуться и свернуть этому красавчику шею. И не важно, что ему потом за это будет. Лан боялся не за себя.

Я положила ладонь Лану на плечо. Шагнула вперед.

— Да, — сказала спокойно. — Я давала согласие. Я готова.

— Соле! — а Лан был к этому не готов. — Нет.

— Я знаю, что делаю, — тихо сказала я. — Не волнуйся за меня.

В тот момент мне действительно казалось, что я знаю. Никакие нити присяги не удержат меня, ничего не удержит. Я не боюсь.

А еще одно, может быть самое главное — если буду сейчас отказываться, то Лан вступится за меня. Я уже видела, как он это делает, не останавливаясь ни перед чем. Тогда они убьют его.

Нет. Я справлюсь сама. Я согласна.

Я даже почти поняла, что нужно делать… все связи работают в обе стороны. Они могут привязать меня, но не остановят.

Только старик нахмурился, глядя на меня, сощурил глаза. Он тоже понял.

«Если увидят, какую опасность ты представляешь, — мысленно сказал он, — тебя убьют. Будь осторожна».

Глава 6

Старика звали Эно Эльрих. Мастер Эльрих. Он знал Лана с детства, был другом семьи. Именно его участие во многом повлияло на то, что после нашего побега в лес Лан остался жив. Лану, по сути, простили прямое неподчинение приказу. Мастер убедил трибунал. Ну, и деньги отца, конечно.

Мастер Эльрих был именно тем, кто принимает присягу. Кто вживляет под кожу серебряные нити. Он на такой работе уже больше сорока лет, но впервые пришлось делать это повторно. Он сказал, что увидев Лана, не поверил своим глазам.

— Как ты это сделала? — спросил мастер.

Мы были наедине, и, как ни странно, мне казалось, что мастеру можно доверять.

Он не сомневался, что я помню.

— Не знаю, — честно сказала я. — Просто сделала.

А ведь удалось не только обойти защиту Литьяте, но полностью ее уничтожить. Там, в лесу. Никаких нитей больше не было, они растворились. Лан был свободен.

И все же, он принес присягу по второму разу. Выбора у него не было. Исключительный случай.

— Тебя учили этому?

— Нет, — сказала я.

— Ни заклинаний, ни методики?

Я покачала головой.

— Мастер Патеру говорил, магия — это усилие воли.

Эльрих снисходительно улыбнулся. У него были тонкие губы, сухое подтянутое лицо все в мелких морщинках, и серые, словно выцветшие, глаза.

Мне кажется, он тоже помнил дикую магию.

— Если бы все было так просто, Соле.

И еще:

— Ты не боялась, что убьешь его?

Я отвела глаза.

Боялась, конечно. Но Лану было так плохо, что мне казалось… мне казалось — хуже уже быть не может, это единственная возможность спасти его. Он бы умер прямо там, если бы я ничего не сделала. Даже если бы выжил, попал бы в руки Литьяте, с него содрали бы кожу.

— Могли бы содрать, — сказал мастер. — Ему повезло, что вас взяли вместе.

Повезло. А мы-то надеялись, что сможем скрыться.

— А что с ним будет теперь?

Мастер слегка удивился, моей глупости, наверно.

— Он поедет на войну. Он боевой маг. Солдат.

Война.

Салотто в огне. Мой дом разрушен.

— Неужели это и правда сделали выпускники Бер-Сухта? Как они смогли?

Ил-Танка говорил, что им это не под силу.

Мастер Эльрих вздохнул, меж его бровей пролегла глубокая складка.

— Я не могу говорить об этом, Соле. Даже наедине. Но война никогда не бывает справедливой. Это всегда столкновение интересов конкретных людей. Не солдаты ведут войну, и не герои. А те, кто стоит в стороне.