– Приятно видеть столь крепкую девичью дружбу, как у вас, - произнес он задумчиво.
– Вы давно знакомы с подругами, мисс Джордан?

– Да. С Белль и Игги мы подружились с первого же дня в пансионе. Эмили позже поступила, и с ней мы тоже сблизились очень быстро.

– Понятно. Мы ведь с вами раньше не встречались, верно? Этой зимой я был по делам в Лондоне и нанес визит Харвудам, у которых в то время гостила мисс Бриггс. Мисс Макферсон я помню, а вас - нет.

– Да, ко времени вашего визита меня у Харвудов уже не было. Я у них провела всего несколько дней.

– Я так и думал, - улыбнулся Фентон.
– Я не склонен к рассеянности и вряд ли забыл бы девушку, если бы ее хоть раз увидел, даже...
– он осекся.

Филлис помолчала, поняла, что продолжения фразы не будет, и подхватила упавшую нить беседы:

– Я слышала, вы вводите какие-то новшества в сельском хозяйстве. Не представляю, что можно придумать в этом древнем занятии!

Рассеянный взгляд Фентона внезапно стал прицельным и очень внимательным:

– Вам это действительно интересно, мисс Джордан? Или вы просто поддерживаете светскую беседу?

– Действительно, - храбро ответила Филлис.

– Я удивлен. Не думал, что столь скучная материя может быть интересна девушкам. Но в жизни и вправду всякое случается, поэтому извольте...

Увы, в следующие несколько минут Филлис поняла, что ее абсолютно не волнуют проблемы повышения урожайности зерновых и выживаемости поголовья скота. К счастью, хорошее воспитание восполнило отсутствие интереса, - во всяком случае, Филлис очень надеялась, что собеседник принял ее улыбки и кивки за подлинное любопытство.

Когда музыка смолкла, Фентон и Уэйнкрофт отвели своих партнерш к их стульям и вернулись к Белль и Эмили.

Кавалеры приглашали Филлис и Игги на танец еще несколько раз, так что бал доставил огромное удовольствие всем девушкам.

Гости разъехались поздно ночью. Вернувшись к себе, Филлис, столь же усталая, сколь счастливая, без сил упала на кровать и сразу же уснула, так и не узнав, случился ли и в этот раз таинственный звуковой эффект.

***

Разбудил Филлис пронзительный вопль. Она открыла глаза - ярко светило солнце, а кричали, похоже, не в доме, а снаружи.

Не помня себя, Филлис кинулась к окну - и увидела стоящую у стены Мисси. Та замерла неподвижно, словно статуя, указывая пальцем на что-то перед собой, и пронзительно орала на одной ноте.

Никогда в жизни Филлис не бегала так быстро, как в то утро. Бросок к дверям, короткий пробег по коридору к лестнице, затем - была не была!
– спуск по перилам, совсем как в детстве, еще один бросок по коридору к двери в сад, и несколько десятков шагов по усыпанной гравием дорожке.

Увидев застывшую горничную, Филлис посмотрела, куда она указывает, - и задохнулась.

На стене огромными кривыми красными буквами было написано:

Королева фэйри все видит, все знает.

Королева фэйри предупреждает:

Чужое брать ты не вздумай! Не смей!

Иначе ждет наказание - СМЕРТЬ!

Глядя на эти корявые стишки, слушая неумолчный вой Мисси, Филлис с предельной ясностью поняла: все ее попытки успокоить себя были ложью, желанием защититься от страшной правды. На самом деле Филлис чуть ли не в момент приезда почувствовала: в 'Приюте фэйри' поселилось Зло. Если его не остановить, может случиться страшное. Что же можно сделать?..

Филлис оглянулась - за ней стояли подруги. Эмили побледнела до синевы, Игги раскрыла рот, на ее лице блестели капельки пота; Белль смотрела серьезно и сосредоточенно.

Мисси наконец умолкла, без сил опустилась на траву и беззвучно заплакала.

– Что здесь происходит, юные леди?
– к месту происшествия быстро приближалась мисс Хэвишем, одетая как обычно; за нею шли Бриггсы в халатах.

Филлис вздохнула с облегчением: 'Наконец-то!' - и снова повернулась к надписи. Все хорошо, пришли взрослые, они разберутся, не надо думать, не надо ничего делать...

За спиной послышался крик, затем - звук падения.

'Господи, что с миссис Бриггс?!' - Филлис резко развернулась и замерла: прямо перед ней на траве лежало неподвижное тело мисс Хэвишем.

– Оливия! Оливия!

Мистер Бриггс бросился к лежащей, и такой у него в тот момент был вид, что у Филлис перехватило дыхание. Чувство, отразившееся на лице почтенного торговца, было ей тогда незнакомо. Только много позже мисс Джордан поняла, что именно оно и называется страстью - безумной, неистовой, неудержимой.