Привлеченные сюда криками бэлмаырцы стояли молча. Но видно было, что все они на стороне Сун Ок. Им приходилось только краснеть за свою старую односельчанку.

Мать Сун И очень хотелось вызвать Сун Ок на драку. Уж тогда бы она ей показала! Задала бы ей трепку! А Сун Ок, пропуская мимо ушей отборную ругань матери Сун И, терпеливо разъясняла ей ее ошибки. Спокойный убедительный тон, добрые, а не злые слова — все это было так неожиданно и непривычно, что в огрубевшей душе матери Сун И что-то дрогнуло, в ней проснулась совесть, и она, вконец пристыженная, низко опустила голову.

Известная по всей округе своим отчаянно злым, сварливым характером, мать Сун И отступила перед Тен Сун Ок. И не потому, что Сун Ок была сильной, не потому, что за ее спиной стояла сила Куак Ба Ви. Какой бы упрямой и твердолобой ни была мать Сун И, она не могла не почувствовать своей вины перед Сун Ок. В Сун Ок было что-то такое, что невольно заставило отступить мать Сун И. Она вдруг поняла, что сила Сун Ок была в том новом, что пришло в жизнь и с чем жизнь Сун Ок слилась в нечто единое, покоряющее, против чего она было ополчилась вместе с Ко Бен Саном, но потерпела позорное поражение.

Голос Сун Ок был голосом нового времени.

Матери Сун И ничего не стоило бы осрамить Сун Ок, отколотить ее при всем народе! Но какое-то непонятное чувство удерживало ее от этого.

Конечно, будь все это до освобождения Кореи, мать Сун И ни с чем бы не посчиталась. В любом случае она могла твердо рассчитывать на поддержку волостной управы или полиции. Но сейчас — время другое, и кто знает, какие последствия повлекла бы за собой драка с Сун Ок.

И вот всегда надменная, самонадеянная, уверенная в своих силах мать Сун И оказалась осмеянной, опозоренной… побежденной! Больно ей было сознавать это, но ничего не оставалось делать, как смириться.

А Сун Ок рассуждала так. Человек она здесь новый, переселилась в деревню недавно, еще не вполне освоилась с новой обстановкой, с людьми. И у нее не было желания затевать ссору с кем бы то ни было, а тем более с женщиной, которая была гораздо старше ее. В то же время Сун Ок хотелось проучить мать Сун И, пока та совсем не распоясалась. Ведь если оставить все по-старому, мать Сун И никому проходу не даст. Мать Сун И могла поставить под угрозу работу Сун Ок как председателя местного женского союза, и если не осадить ее, она может много вреда наделать в деревне. Может сорвать всю работу женского союза! А этого допустить нельзя.

Сун Ок было известно, что в деревне издавна шла борьба между двумя родами: Тю и Ко. Немало бед претерпели селяне из-за этой борьбы! Теперь эта междоусобная война могла обернуться борьбой против передовых крестьян, против Куак Ба Ви, против самой Сун Ок. Враг уже постарался бы привлечь на свою сторону людей, подобных матери Сун И. Первые результаты были налицо: ведь вступила же мать Сун И в заговор с Ко Бен Саном!

Вот поэтому-то и не могла Сун Ок уклониться от открытого объяснения с матерью Сун И.

Мать Сун И с малых лет росла надменной, кичливой, с людьми держалась свысока, односельчанами пренебрегала. В молодости за ней укрепилась слава гулящей женщины, но это ее мало беспокоило. При случае она даже любила похвастаться этим. Как уже говорилось, она умела ловко обирать мужчин. Выпотрошить карман у сынка из богатой семьи, вытрясти монету из случайно зашедшего к ней «денежного человека» — в этих делах она не имела соперниц. Эти нечистые средства дали ей возможность приобрести собственный дом и немалый участок земли. Хотя за глаза бэлмаырцы и показывали на нее пальцами, открыто осудить мать Сун И никто не решался. И она привыкла к окружавшему ее внешнему «почету», привыкла думать, что какое бы дело она ни затеяла, все окончится так, как ей хочется.

И вдруг ее осадила какая-то Сун Ок!

Как только Сун Ок и соседи разошлись по домам, мать Сун И опустилась на кан и проплакала до полудня…

— Ох, горе мое! — причитала она. — Ох, и обидно же мне, ох, и обидно! Ах ты, мерзавка этакая, за что же это ты свою мать опозорила? Если я и говорила что про Сун Ок, так зачем же другим-то об этом рассказывать? Растерзать тебя за это мало!

То ли мать Сун И устала скандалить, то ли еще что мешало ей, но только она, продолжая бранить дочь, больше уже не била ее.

Сун И молчала. Она могла бы сказать, что не передавала Сун Ок слова матери, что она проговорилась только своей подруге Кан Нани, и Сун Ок обо всем узнала от нее. Но ей не хотелось оправдываться перед матерью.

В душе Сун И была благодарна Сун Ок за ее заступничество. Не приди к ней на помощь Сун Ок, мать, может быть, не отстала бы от нее до тех пор, пока, не выдержав истязаний, Сун И не призналась, от кого она получила перстень.

Сун И долго скрывала от матери подарок Дон Су. Но, наконец, ей надоело таиться, она достала перстень и надела его.