К вечеру подготовились заранее. Члены союза молодежи принесли по два тве гречневой крупы. Жена До Чи с утра крутила ручной жернов, размалывая крупу; муж помогал ей.

Пока собирался народ, мать Ко Сен До и До Чи с женой готовили на кухне лапшу с курятиной. Ко Сен До зарезал курицу, мать его затопила хворостом печь. В углу кухни при мигающем свете коптилки, вделанной в пустую консервную банку, жена До Чи замешивала тесто. Она была неплохой хозяйкой и умела делать отличную лапшу! Старуха возилась у печи, не переставая ворчать: лапша, мол, хороша только тогда, когда тесто хорошо промешано, а тесто будет хорошо, если в муку нальешь воды, сколько положено.

Жена До Чи молча слушала ворчанье свекрови и продолжала месить лапшу.

Дед До Чи, старик Ко, был разбит параличом и всю весну находился при смерти. Но летом он почувствовал себя лучше. Может, помог чхим, а может быть, старик начал поправляться потому, что жизнь в доме стала светлее, веселее. Ко Сен До и его два сына получили в низине большие наделы рисового поля. Они хорошо обработали землю и теперь готовились собрать богатый урожай. Уже одна эта весть придала старику бодрости. Он был окружен заботой, внуки и сноха старательно ухаживали за ним, во-время доставали необходимые лекарства, несмотря на нужду, которую испытывала семья, и держали старика на строгой диете.

Как только старик Ко смог ходить без посторонней помощи, он потребовал, чтобы ему показали их новое рисовое поле. Когда он пришел с внуками на участок, старческие глаза его широко раскрылись, и он сказал с восхищением:

— Хо! Неужто это наше поле?! Ведь совсем недавно здесь было болото. А теперь — гляди-ка! Рисовое поле! Хо-хо!.. Даже глазам не верится. Смотрите-ка, детки, какой рис вымахнул! Растолкуйте мне: что же это такое происходит, а?.. Ваш дедушка до сих пор словно во сне жил: не знал и не ведал, какие дела творятся в деревне!

Младший внук, Доль Мени, смеющимися глазами взглянул на старика Ко.

— Неплох рис, а, дедушка?

— Э, что и говорить! Скажите мне, детки, это вправду наше поле? Хо! Вы меня не обманываете? Ну кто бы мог подумать, что у нас будет такое большое поле, что на нем вырастет такой рис! Ха-ха! — оглядывая поле обезумевшими от радости глазами, расхохотался старик.

Он и сегодня побывал на своем участке. А под вечер члены бригады пригласили его отобедать с ними, послушать музыку. Угощение было такое обильное, что старик и ужинать не захотел и решил остаться до конца спектакля.

Дон Ун в последнее время все чаще говорил о том, что как только распустят тхуре, он поедет учиться. Кан Гюн дал ему партийную рекомендацию и направил в школу по подготовке командиров охранных войск.

А ведь только прошлой весной Дон Ун выучился грамоте. Парень он был смекалистый, голова у него была светлая. Научившись писать и читать, он почувствовал неодолимое желание учиться дальше. Прежде он, конечно, и заикнуться не посмел бы об этом. А теперь для таких, как он, была широко открыта дорога к знанию, свету. Дон Ун хорошо понял это после лекции Кан Гюна, которую тот читал бэлмаырцам.

— Для нас, граждан Северной Кореи, — говорил Кан Гюн, — нет сейчас ничего невозможного, невыполнимого. В нынешних условиях никто не должен ссылаться на свою неграмотность: что, мол, с меня взять, я человек темный, деревенщина. Такие отговорки теперь нам не к лицу. Ты неграмотен? Постарайся стать грамотным! У нас сейчас созданы все возможности для того, чтобы человек учился, набирался знаний. Нужно только захотеть! О человеке, не желающем учиться, можно сказать, что он ничего не понял в нашей жизни и недалеко ушел от тех, кто в годы японского владычества влачил жалкое, рабское существование.

Да, правду говорил Кан Гюн: теперь крестьянам только и учиться. А если так, почему не воспользоваться этой возможностью? Дон Уну первому пришла в голову такая «дерзкая» мысль, и он твердо решил: буду учиться!

…Слышно было, как на кухне начали раскатывать лапшу. Туда позвали младшего брата До Чи — Доль Мени.

А во внутренней комнате члены союза молодежи, усевшись в круг, мирно беседовали.

Перед тем как в комнату принесли столики с лапшой, Сен Дар Хо напомнил о том, ради чего собралась сегодня молодежь.

— Мы празднуем с вами, товарищи, первую годовщину со дня освобождения Кореи. Одновременно мы отмечаем роспуск тхуре.

Есть и еще одна причина, приведшая нас сюда: мы пришли попрощаться с нашим другом. Дон Ун уезжает только на время. И не куда-нибудь, а на учебу; и это не может нас не радовать. И все-таки с грустью отпускаем мы его в далекий путь: столько пережито вместе! Он словно уносит от нас частичку того счастья, которым мы всегда по-братски делились между собой.

Да, товарищи, и в нашей глухой деревушке нашлись ребята, которых потянуло к учебе. Они хотят честно послужить своей родине! Пожелаем же Дон Уну, во-первых, доброго здоровья; во-вторых, — достичь поставленной цели и стать горячим патриотом своей родины. А еще пожелаем ему, чтобы он поскорее вернулся в родную деревню и пригласил нас на свою свадьбу!