«Как по-вашему, во сколько обойдутся эти устройства и материалы?» — поинтересовался Герсен.

Лабби просмотрел список: «Широкоформатная камера... увеличитель и принтер... микроскоп с прецизионной шарнирной фокусировкой... Все это недешево! Дупликатор пересеченных матриц? Зачем вам понадобился дупликатор матриц?»

«Я проецирую калейдоскопические комбинаторные сочетания поверхностей естественных объектов в увеличении, — охотно пояснил Герсен. — Для этого иногда требуется изготовление двадцати или тридцати копий одного оттиска, в связи с чем дупликатор оказывается полезным».

«На это уйдет уйма денег, — ворчал заведующий мастерской. — Но если вы не прочь потратиться...»

«Придется, что поделаешь! — развел руками Герсен. — Я не люблю разбрасываться деньгами, но перспектива провести два месяца без моего любимого занятия мне нравится еще меньше».

«Я вас хорошо понимаю, — Лабби снова взглянул на список. — Впечатляющий набор химикатов! Надеюсь, — тут пухлые губы заведующего язвительно покривились, — что вы не намерены взорвать наше учреждение и тем самым лишить меня скромного, но постоянного заработка».

Герсен оценил юмор заведующего, громко рассмеявшись: «Не сомневаюсь, что вы достаточно разбираетесь в своем деле, чтобы предотвращать любые инциденты такого рода. Нет, в моем списке нет никаких взрывчатых веществ, сильнодействующих кислот или убийственных токсинов: только красители, фоточувствительные эмульсии и прочие химикаты, позволяющие получать высококачественные изображения».

«Да-да, разумеется. Меня нельзя назвать полным невеждой в том, что касается профессионального фотографирования. Я аккредитован в качестве научного сотрудника колледжа Бумаро на Лоргане и некоторое время занимался исследованиями популяции плоскорыбицы в Нестерильном океане, пока руководство не перестало субсидировать мой проект — надо полагать, в Институте решили, что анализ закономерностей размножения плоскорыбицы каким-то образом угрожает будущему человечества».

«Достойное сожаления вмешательство, — согласился Герсен. — Каждому, кто пытается приносить пользу, вечно ставят препоны. Чем все это кончится? Они что, хотят загнать нас назад в пещеры?»

«Кто знает, на что рассчитывают проклятые умники-вредители! Поговаривают, что Институт постепенно скупает акции корпорации «Джарнелл». Когда они добьются своего и получат контрольный пакет, мы оглянуться не успеем, как больше не будет никаких звездолетов, и вся экономика Ойкумены рухнет. Что тогда? Что будет со мной? Я потеряю работу — чем я стану добывать пропитание? Институт! Чтоб они провалились!»

Герсен тем временем обозревал помещение: «Где я смогу работать, чтобы как можно меньше мешать другим? Я предпочел бы какой-нибудь угол, где можно было бы установить ширму, заслоняющую лишний свет. Естественно, любая помощь с вашей стороны не останется безвозмездной... По сути дела, если у вас есть на примете какой-нибудь чулан, подсобное помещение, что-нибудь в этом роде...»

«Ладно, — Фьюниан Лабби тяжело поднялся на ноги. — Посмотрим. Старой студией для скульптурной лепки никто уже не пользуется — нынче никто из гостей не желает заниматься серьезной работой».

Стены небольшой восьмиугольной студии были обшиты панелями из местного дерева, покрытыми лаком ядовито-коричневого цвета; из застекленного люка в потолке сочился сероватый, почти лиловато-розовый свет, придававший выложенному грязным желтым кирпичом полу какой-то невообразимый оттенок. «Световой люк я закрою чем-нибудь черным, — сказал Герсен. — А в остальном это помещение мне вполне подойдет». Для того, чтобы проверить, насколько тщательно заведующий собирался следить за происходящим в студии, он спросил: «Я понимаю, что правила запрещают обмен деньгами между персоналом и гостями, но, опять же, нет правил без исключений, и было бы несправедливо, если бы вы прилагали дополнительные усилия исключительно из альтруистических побуждений. Не так ли?»

«Думаю, что вы правильно сформулировали мое отношение к этому вопросу».

«Хорошо. В таком случае пусть то, что я буду делать в этой студии, не беспокоит никого, кроме меня и вас. Я не очень богатый человек, но ни в коем случае не скряга и, когда дело касается моего любимого времяпровождения, расходы перестают быть препятствием». Герсен вынул чековую книжку и выписал платежное поручение на сумму в три тысячи СЕРСов, подлежавшее оплате предъявителю в любом представительстве «Банка Ригеля»: «Этого должно быть достаточно для приобретения всего, что указано в моем списке, а остаток послужит вознаграждением за ваши труды».

Лабби раздул щеки: «Этого более чем достаточно. Я уделю особое внимание вашему проекту. Кто знает? Может быть, оборудование смогут доставить уже завтра утром».

Герсен покинул мастерскую, довольный собой. Его надежды могли основываться на ошибочных предпосылках — однако, проверяя и перепроверяя логику своих умозаключений, он каждый раз убеждался в том, что сделал единственный возможный вывод. Как еще все это можно было объяснить?

Но он нуждался в еще одной вещи, в самой важной вещи, приобретение которой не следовало доверять Фьюниану Лабби — по меньшей мере в отсутствие крайней необходимости. Герсен выписал еще одно платежное поручение, на этот раз на сумму в двадцать тысяч СЕРСов, и положил его в карман.