Он удивленно посмотрел на нее.

– Я не скрываю ничего, кроме моего горла.

– Сейчас вечер субботы. Церковь пуста. Вы действительно носите воротничок все время?

– Не всегда. Я же должен спать и принимать душ.

Эти слова, будучи сказанными без всякого умысла, все же вызывали образы в ее разуме, образы, которые она не хотела представлять. Как он выглядит под строгими черными одеждами? Как выглядит его тело под струями воды? Какой кажется его кожа на белых простынях?

– Да... конечно. Единственное время, когда я тоже снимаю свой воротник. Спокойной ночи, Отец Стернс. Вы увидите меня снова.

Сюзанна повернулась, собираясь уйти.

– Я с нетерпением жду этого.

Ноги Сюзанны запнулись, но она продолжила идти.

– Мисс Кантер?

Остановившись, она медленно повернулась к нему лицом. Боже, видела ли она в своей жизни более красивого мужчину?

– Мой воротничок... хотели бы вы увидеть меня без него?

Перевернувшись на спину, Микаэль застонал от боли и сразу же перекатился обратно на живот. Где-то в этом здоровенном особняке должна была быть хоть какая-то таблетка обезболивающего или что-то вроде. Если бы он только мог подняться, было бы совершенно офигенно.

Рядом с дверью в его комнату он услышал хихиканье.

– Не смейся надо мной.
– Микаэль зарылся лицом в подушку.
– Грешно смеяться над умирающим человеком.

– Бедный маленький саб.
– Гриффин вошел в спальню, и, взяв стул, сел возле кровати.
– Она чуть не убила тебя прошлой ночью?

Микаэль поднял лицо от подушки и повернулся к Гриффину. Это была плохая идея. На вспотевшем Гриффине не было даже рубашки. Очевидно, он только что вернулся с пробежки, в одних шортах, хорошо загоревший и весь в чертовски сексуальных татуировках.

Подняв руку, Микаэль показал пять пальцев.

– Пять раз?
– спросил Гриффин.
– Я впечатлен. Боже, вот бы мне вернуться в свои семнадцать снова.

– Почему мне больно в тех местах, куда она не била?- спросил Микаэль, стараясь подняться, но рухнул обратно на подушки.

– Это от бондажа. Нужно расслабляться, когда связан, иначе потянешь мышцы.

– У тебя в доме есть хоть какие-то лекарства? Предпочтительно те, которые меня вырубят?

Микаэль увидел, как по лицу Гриффина скользнула тень, но через секунду улыбка снова вернулась на лицо мужчины.

– Не-а. Никаких лекарств. Но у меня есть кое-что получше. Секундочку.

Гриффин подошел к стене и нажал кнопку на внутреннем домофоне.

– Альфред, мне нужен лед и ту витаминную К хренотень. В детскую. Немедленно.

Микаэль услышал потрескивание.

– Я ненавижу вас, мастер Гриффин, - послышался британский акцент в домофоне.

– Спасибо, Альфред, - ответил Гриффин и вернулся к кровати.

– Твоего дворецкого действительно зовут Альфред?

– Нет. По-моему, Джемисон. Не могу вспомнить. Я поменял его на Альфреда несколько лет назад. Моей первой мужской любовью был Бэтмен. Во всяком случае, я знаю, как пережить боль без использования лекарств, я прошел через это, - сказал мужчина, указывая на небольшую горбинку на носу, - не принимая ни одного болеутоляющего.

– Потрясающе, - сказал Микаэль, изучая лицо Гриффина.

Горбинка на носу сделала его еще более красивым.

– Откуда это?

– Стыдно рассказывать. За свою жизнь я участвовал в пяти или шести драках в барах, а мой нос сломала пятидесятикилограммовая девушка по имени Солнышко. Нечаянно. Я думаю.

– Солнышко?

– Да, она в моей команде по роллер дерби, Бронкс Зум.

– У тебя есть своя команда по роллер дерби?

– Я их спонсирую. Иногда даже выступаю в качестве судьи для чужой лиги. Не могу же я судить свою команду, это очевидно.

– Ты катаешься?

– Не могу же я судить, если не умею кататься на скейте. А что?

Микаэль протянул руку и указал на пол.

– Под кроватью, - застенчиво сказал он.

Гриффин поднял бровь, наклонился и вытащил скейтборд Микаэля из-под кровати.

– Зуу Йорк. Отличный, - сказал Гриффин, проводя рукой по доске Микаэля.
– Но задние тормоза ни к черту.

– Я знаю. Совсем хреново поворачиваются. Подшипники застревают. Я собирался разобрать их….

– Где твой скейт ключ?